Нет! Вернись на место! Не провоцируй!

Но уже поздно.

Она разводит мои руки в стороны и усаживается верхом. Ерзает, прижимаясь горячей сердцевиной к моему ноющему, твердому, как камень члену. В комнате ни единого звука, кроме нашего горячего дыхания. Я до треска ткани сжимаю пальцами подлокотники кресла. Все, что угодно, только бы не прикоснуться к ней. Я знаю, что касание станет роковым, и после ничего уже не будет как прежде.

Но Хлоя все делает сама, только лишь давая толчок тому, что случится дальше.

Она наклоняется и, заключив мое лицо в ладони, медленно скользит губами по щеке к скуле, оставляя мелкие, точные, как ожоги, поцелуи. Клеймит ими мою кожу, напитывая меня своим запахом и ощущениями. Моя кожа подрагивает от чувственных прикосновений, а глаза жадно следят за ней. Сжимаю подлокотники еще сильнее, впиваясь пальцами в дерево под мягкой обивкой. Но нет, не помогает. Перестает помогать, когда губы Хлои касаются моих, а влажный язык скользит по мягкой плоти.

Оставляю тщетные попытки держаться на расстоянии, и одна моя рука, взлетает к затылку Хлои. Зарывается в волосы и слегка оттягивает ее голову назад. Пару секунд я пялюсь на ее приоткрытые губы, а потом, впечатав вторую ладонь в поясницу, набрасываюсь на ее рот.

Я капитулировал. Все. Назад дороги нет.

“Есть” — подсказывает подсознание, напоминая, что я еще могу отступить, пока мой член не погрузился во влажность Хлои. Я игнорирую этот голос. Потому что для меня уже все закончено. Крепость пала, а вместе с ней и сила воли.

Наши языки сталкиваются и сплетаются в яростном танце. Диком, необузданном. Мы пьем души друг друга, сталкиваясь зубами и губами. Этот поцелуй болезненный, отдающий простреливающей болью в паху. Вдавливаю Хлою сильнее, чтобы этим бестолковым трением хоть немного унять пожар у себя в штанах.

Ее руки шарят по моему телу, куда только могут дотянуться. Ногти царапают шею, забираясь под воротник свитера. Через секунду она срывает его с меня, а следом летит футболка. Ее майка отправляется за моей одеждой на пол. Я не успевают полюбоваться идеальными окружностями груди, как Хлоя прижимается голой кожей к моей, разжигая внутри адское пламя. Мы сгораем в нем, уже совсем не пытаясь тормозить.

Отпускаю ее губы и съезжаю на шею. Сжимаю грудь, снова и снова заставляя ее выгибать спину и сильнее вжиматься в меня пахом. За прикрытыми веками взрываются фейерверки, и мне страшно, что я не дотяну и даже не смогу до конца раздеться. Кончу, как мальчишка, в штаны.

Взяв Хлою за талию, заставляю ее приподняться, чтобы расстегнуть ширинку и спустить штаны вместе с боксерами. Хлоя встает на пол, слегка покачиваясь, и стягивает по ногам короткие шортики, оставаясь только в вязаных носках. Хочет снять и их, но я останавливаю ее, качнув головой.

Мы молчим, словно боимся прервать тишину своими разговорами. Как будто, если мы заговорим, все станет слишком реальным, и это может нарушить наш настрой. Да, общение точно все испортит, и мы оба останемся неудовлетворенными. Достаточно того, что в моей голове до хрипоты орет голос совести, заглушаемый глухими ударами сердца.

Возвращаю Хлою на себя, сразу же медленно насаживая на каменный член. Она стонет, я шумно выдыхаю. Торможу ее движения, крепко сжав бедра. Если она сейчас пошевелится, все может закончиться. Наш контакт ощущается как осуществление фантазии. Как будто подросток мечтал о ночи с кем-нибудь из звезд, и вот ему выдался такой шанс, а теперь он охренительно сильно боится его проебать.

Делаю несколько глубоких вдохов и наконец направляю Хлою наверх, а потом вниз. Нам хватает пары медленных движений, чтобы сорваться и начать трахаться. Я так яростно насаживаю ее на себя, что член входит до самого основания. Хлоя царапает мою спину, выгибаясь и позволяя мне снизу подмахивать ей, чтобы я мог войти как можно глубже, толкнуться как можно сильнее. Удовольствие, которое резкими вспышками распространяется по телу, каждый раз заставляет вздрагивать. Все мышцы напряжены, а сердце работает на пределе своих возможностей.