Данила смачно ругнулся:

— Не поняла, значит…

— Нельзя было прямо сказать? — вспылила не на шутку, выплескивая на мужчину ярость и сожаление. — На какой черт мне сдались твои ребусы? Неужели не видишь, как тяжело мне дается разлука? Я ведь… я… схожу с ума, не видя его лица…

— Успокойся! — строго. Точно родитель нашкодившему ребенку. — Отчасти это и его решение.

— Не верю! — смахнула с щеки предательскую слезу. — Он был здесь!

— Был. Но уехал.

— Почему?

— Решил, что общение с друзьями тебе сейчас нужнее. На пользу пойдет. Отвлечешься.

— Верни его, Данечка! — мертвой хваткой вцепилась в мужскую футболку. — Пожалуйста…

— Он уже далеко, — прозвучало подобно приговору. — Выйдет на связь, как сможет.

6. Глава 6

Кажется, заложило уши. От чего, сама не понимала. То ли от сильного порыва ветра, то ли от шума собственного пульса. А может быть, от его ответа, который совершенно не хотела принимать?

А… плевать!

В данный момент все стало столь неважным, тусклым и второстепенным, что даже не пискнула, когда Данила крепко, явно не контролируя силу, сжал ладонями ее плечи и хорошенько встряхнул.

— Эй! — приглушенно звучал его настороженный голос. — Ты в порядке?

Серьезный захват. Болезненный. Да только Лиза и бровью не повела. Будто парализовало, и все тут. Мысль скинуть с себя чужие руки, конечно, промелькнула. Только вот сил все равно не хватило бы…

— Лиза?

Встрепенувшись после очередного оклика, отошла на шаг. И он позволил – почувствовав в ней признаки жизни, тут же ослабил хатку.

— Позвони ему, — несмотря на внутренний раздрай, голос звучал ровно.

Верещагин остался непреклонен:

— Нет! Он дал четкие установки по поводу звонков. Есть большая вероятность, что и его слушают! Понимаешь?

Подобная новость удивления не вызвала. Судорожно вздохнула, повторяя про себя точно мантру – все хорошо. Все хорошо! Это не последняя встреча. Однако, вопреки голосу разума, плечи поникли. Руки повисли вдоль туловища, как у безвольной тряпичной куклы. Ощущение пустоты. Вакуума. Словно из нее всю радость выкачали.

— Понимаю, — отозвалась, слабо улыбаясь. — Извини, что накричала…

— Бл*дь! — зарычал он вдруг, со всей силы ударяя себя по мощному бедру, чем изрядно напугал девушку. — Он мне голову открутит, ей-богу! Не верю, что делаю это!

— Даня?

— Говорить буду я, — инструктировал, набирая цифры по памяти. — Ты – слушать и молчать! Уяснила? Лиза… ни звука!

Она столь отчаянно головой закивала, что та должна была непременно отвалиться, но каким-то чудом осталась на месте. Ей хватит и голоса, чтобы выжить. Его голоса. И неважно, что беседовать Дмитрий будет вовсе не с ней…

Данила поставил телефон на громкую связь, жестом заставляя девушку подойти ближе. Пошли гудки. Тяжелые. Протяжные. От нетерпения переминалась с ноги на ногу, заламывая пальцы на руках. В какой-то момент на звонок ответили, причем довольно коротко:

— Проблемы?

Ой, мамочки! Колени задрожали.

Этот голос она узнала бы и через сто лет. Глубокий. Выразительный. Властный. С легкой, присущей лишь ему хрипотцой. В моменты сильного эмоционального напряжения он становился еще более хриплым. Стоило признать, его интонация сейчас отличалась. С ней мужчина никогда не разговаривал столь сухо, холодно и отстраненно.

Господи, Дима!

Сердце в груди совершило кульбит нереальной амплитуды и ухнуло куда-то вниз.

— Вопрос! — так же коротко отозвался Даня, напоминая Лизе о своем присутствии и их маленьком молчаливом уговоре. Впрочем, свой вопрос Верещагин озвучивать не спешил. Вероятно, попросту его еще не придумал. Похомов раздраженно рыкнул: