Я испуганно прижала к себе чемоданчик, чтобы не украли в толпе, и, неосознанно схватившись за чей-то рукав рядом, попыталась не упасть от удушающего запаха неведомой мне травы и накатившей слабости.

После перемещений меня всегда мутило, потому я их еще дома не любила, а сейчас вдобавок и метка критянина, который пропадает не пойми где, разгулялась под кожей до жуткой стягивающей боли.

И этот запах! В чем-то приятный, щекотный, но такой резкий, словно пронзающий грудь и сдавливающий невидимым жгутом.

Несколько глубоких вдохов, и меня сильнее замутило. Интересно, а что было бы, откажись я телепортироваться в Академию?

Оставалось дышать размеренно, чтобы моя запертая сущность не взбесилась, и надеяться, что теперь жених найдет меня быстрее. Я же на его земле, ему сделать всего ничего – прислушаться к эссахе.

Вот только, что мы будем делать дальше, я пока не знала. Ведь у оборотней с браком все непросто, а первая ночь может закончиться беременностью.

Как потом учиться? Бросать Академию, в которую хотят поступить чуть ли не все маги мира, было бы глупо. Хоть Азу и настаивал на этом, говоря, что у меня времени всего до каникул. Позже моя эссаха сойдет с ума без Посвящения. Дотянул папа, спасибо ему за это…

Но вот совсем не хотелось кланового мага слушать. В глубине души я мечтала выучиться и стать сильнейшим архимагом Иманы. И стану. Если доживу, конечно.

Да и не уверена я, что хочу сейчас семью, детей. Любовь? Что за несусветная глупость?

Нельзя влюбиться на расстоянии. Не могут магия или природа знать, кто мне понравится. Не. Мо-гут!

Меня сильно повело, чей-то рукав захрустел под пальцами, светлые волокна разошлись, будто они из трухлявой ткани. Возможно, я переволновалась, и мой оборотень выпустил коготки. Слишком тяжело его стало сдерживать.

От меткого удара в плечо, точно в стигму, пролетающего мимо неловкого студента, я зарычала от боли и потеряла чувствительность в ногах.

Но не упала.

Кто-то перехватил за спину и аккуратно придержал мою шею, а потом теплое движение появилось под коленями, и меня подняли вверх, прижав к горячему телу.

Мои ледяные руки коснулись крупной груди, и я кожей почувствовала, как лупит под ребрами, прикрытыми белой рубашкой, огромное сердце. Заглушая все на свете, даже мои мысли и боль.

– В'ирс, – заговорили над головой мягким мужским голосом. – Ты подогнал колесницу?

– Да, – ответили чуть пискляво.

Я боролась с тьмой и желала посмотреть в лицо спасителю, но ничего не выходило: боль так окутала тело, что, стоило мужчине шагнуть вперед, я вылетела из сознания.

Что-то резко-пахнущее влетело в нос, смешалось с ароматом неведомой травы, и я распахнула глаза. Судорожно втягивая чужеродную магию, что просачивались в нос и горло, сделала пару вдохов и опала назад.

– Сильная… – прошептал мужской голос.

Что-то коснулось волос. Осторожно, даже нежно. Пригладило пряди, переместилось теплой лентой на плечо и там надолго застыло, причиняя томную боль в стигме.

Я старалась открыть глаза, но на веки словно булыжники положили.

А затем еще один прострел в метке, сильнее прежнего, опять затащил меня во тьму.

– Намучаемся мы со студентами из Имана, ли-тэ.

– Не ворчи, – отрезали жестко, заставив меня скривиться от боли в висках.

Я вновь открыла глаза, вынырнув из обморока. Надо мной склонилась сухолицая женщина.

На вид моложе бабушки, волосы еще не полностью седые, а кожа, можно сказать, идеальная, только цвет сероватый, будто она никогда не принимала лоттовых ванн. Над ее сухими губами от недовольства собрались вертикальные морщинки.