Тим гладит котенка, тот тут же начинает тереться, хвост распушил, довольный весь. Тычется мордочкой. Тим слегка улыбается, такую улыбку вживую я у него ни разу не видела. Может, только на нескольких фотографиях в сети.

Почему-то тоже сажусь на корточки и наблюдаю. Когда он поднимается и, угостив Шелби кормом, начинает взбивать протеины в шейкере, я прихожу в себя и, поправив волосы, спускаюсь на первый этаж.

– Ты знал, что наверху есть еще один санузел, а также большая кухня с выходом на террасу? – бодро вещаю.

Тим оборачивается, совершенно безэмоционально пожимает плечами.

– Да, в планах привести все в порядок, как только разгребем немного здесь, – кивает на наполовину собранный двигатель. – Не забывай кормить котенка. Сдохнет где-нибудь, ищи потом.

– Он только что ел, блин. Развел тебя как ребенка.

Тим смотрит на Шелби, живот которого раздувается. Я тоже смотрю на Шелби. Друг на друга мы – ни-ни. Не получается, да и, наверное, неудобно.

– Подождем неделю. – Тим меняет тон, и становится понятно, что речь о нашем плане. – Если Шилов подаст заяву в полицию, то ты сразу едешь домой.

– Он не подаст.

– Посмотрим. Если не подаст, то… – Тим вздыхает. Смотрит в глаза. – Требуем за тебя бешеные миллионы, – улыбается он как-то нездорово, одними губами.

Я же сияю! Это хороший план. Припрячу свою часть денег, и потом, когда в следующий раз вырвусь из клиники…

– Договорились, – говорю я уверенно.

– И следи за своим котом.

– Конечно. Я могу помочь привести это место в порядок. Все же вы здесь проводите уйму времени, а ты еще и живешь. Кое-что закажу на маркетплейсах на твое имя. Дашь телефон?

– Нет.

– Свой я выкинула, чтобы не спалиться.

– Понял. Я в душ, потом решим.

– Могу приготовить сэндвичи, если ты голоден…

– Я поем один.

Тим поспешно уходит мыться, и я остаюсь одна с Шелби и размышлениями, как пробить броню этого парня. Ну нельзя же быть таким отстраненным и грубым! Зачем ему это нужно?

– Ведро с грязной водой потом вылей! – кричу вслед и иду разбирать вещи в кухне.

Ближе к полуночи, неимоверно устав, я тоже отправляюсь мыться под раздолбанной ржавой лейкой. Я планировала ночевать у Юляшки, поэтому взяла с собой комплект запасного белья, но вот пижаму, понятное дело, в бар не потащила.

Обращаться за помощью к Тиму желания нет, поэтому я оборачиваюсь коротким полотенцем и поднимаюсь с Шелби на второй этаж.

Тим лежит в постели с телефоном. В белых штанах, серой майке, босиком. Как обычно насупленный. В образе самого неприятного человека на планете.

Я развешиваю выстиранную футболку и стринги на спинке стула у отрытого окна. Он никак не реагирует. Снимаю мокрое полотенце, развешиваю его на втором стуле и как есть, в лифе и трусах, укладываюсь на свободную сторону кровати.

Агаев – каменеет. Почему-то определяю это мгновенно, чувствую кожей, наверное, отсутствие его дыхания. А когда оно возобновляется, будто становится тяжелее. Господи, чего это он? Я подтягиваю на себя покрывало.

– Смело, – говорит Тим в установившейся звенящей тишине, как будто слегка обескураженно.

– Почему? – спрашиваю робко.

– Не боишься спать рядом в таком виде?

– А что ты мне сделаешь? – Невинно заглядываю ему в глаза. – Без моего разрешения-то?

– А разрешения не будет? – усмехается он. – Уверена?

– Ты встречался с моей сестрой. Навсегда забудь об этой заднице. – Чуть поворачиваюсь и звонко себя шлепаю.

Тим сглатывает и пялится на меня ну очень сердито.

– С той самой, которая в ужасе ищет тебя по городу и которой ты даже не подумала сообщить о том, что в безопасности?