За темным стеклом питерское небо кажется хмурым и унылым, дождь накрапывает, навевая дурацкое желание все-таки сдаться. Руки связаны не плотно, видимо, чтобы не повредить нежную кожу. Игрушка должна быть красивой? Фыркаю.

Водиле кто-то звонит, и он громко болтает на арабском. Судя по его интонации, тема не слишком приятная. Разгорается такой нешуточный спор, что Алим почти орет в трубку.

Отвожу глаза, невольно цепляюсь взглядом за красное пятно. Мы едем в обычном потоке, а красная «Ауди» отчаянно играет в «шашки», перескакивая из ряда в ряд, жестко подрезая других участников движения. Все сигналят, но Алим, увлеченный разговором, кажется, этого не замечает. Один перекресток. Второй. Каждый раз мы пролетаем на зеленый. Водитель Ауди уже бесится, жестко оттормаживая других, но ему никак не пролезть дальше, потому что его ряд начинает тупить.

Как в замедленной съемке я отвлекаюсь от красной машины, поднимаю глаза. Впереди начинает мелькать зеленый сигнал светофора. Распаленный Алим жмет на газ, и машина ревет, срываясь с места. Только и Ауди не тормозит. На пару секунд я теряю ее из виду…

Визг тормозов. Толчок. Ремни впиваются в кожу, но в миг невесомости крепко удерживают на месте. В какой-то момент мир накреняется, я только открываю удивленно рот, то ли для крика, то ли для вдоха, как наш Кадиллак грузно плюхается на левый бок. Меня, сидящую слева, шарахает в сторону, к тому же неприятно ударяет подушкой безопасности. Так и повисаю безвольно, как запутавшаяся в паутине жертва.

Кожа жжется под ремнями. Голова кружится. Кажется, что дверь открывается через вечность. Какие-то руки дергают ремни до упора, и я тихо стону от боли.

— Пассажир жив! — летает в воздухе, вьется, кружится, оседая в мозгу.

— Нужна помощь!

— Звоните в скорую!

— Вытащите… — тихо прошу.

Скрип откуда-то сверху, в салон ныряет поджарое мужское тело в спортивной куртке. Яркий цвет режет глаза. Чужие руки осторожно фиксируются на талии.

— Руки-ноги чувствуете? — спрашивает мужчина. Я слегка двигаю кистями, опасаясь острой боли, но ее нет. — Если будет больно, сразу же говорите, — четко командует спасатель. Отщелкивает ремень, придерживает меня снизу, а его товарищ сверху. — Резкой боли нет? Тогда нужно развернуться головой вверх.

Я с трудом, но выполняю требование. Другой человек тянет меня на себя, помогая.

— Что за ерунда? У нее руки связаны! — тихо присвистывает он. — Эй, нож есть у кого?

Меня как-то спускают вниз, через пару мгновений новые теплые руки касаются заледенелых моих. Вскоре чувствую, как запястья освобождаются, и я невольно потираю их. Свободна?

Оглядываюсь, пытаясь понять, где нахожусь. Невский. Отель недалеко, но у меня есть шанс!

Отмахиваюсь от людей; кто-то даже хватает меня под руку.

— Вы куда?!

— Вам нужна скорая!

— Со мной все в порядке, водителя спасайте, — бросаю я и подхожу к первому попавшемуся водителю-зеваке. — Мне на Ленинский надо, отвезете?

— Конечно, садитесь.

Хлопает дверь, заводится двигатель. Маленькая старая машина кажется мне намного уютнее огромного пафосного внедорожника. Сжимаю челюсти, чтобы унять дрожь, обнимаю себя руками. Где-то осталась сумка. Плевать! Заберу Ромку и уберусь подальше из этого города!

Останавливаемся у подъезда родителей. Я честно признаюсь в отсутствии денег, но водитель лишь улыбается и отпускает меня.

Выхожу из машину, зорко осматриваюсь по сторонам. Мир стал каким-то трехмерным. Словно в нирване, подхожу к домофону, вжимаю нужные цифры. Поднимаюсь на родной этаж.

— Где Рома? — кричу в удивленное лицо сестры.