— В смысле? — севшим голосом спрашиваю. Этот вопрос вышибает меня из колеи, обнажает все чувства.

Сжимаю пальцы в кулаки до побелевших костяшек. Это все какой-то сюрреализм. Вымысел. Потому что я никогда не собиралась делать аборт и уж тем более кого-то кем-то шантажировать. Отец вообще воспользовался связями, чтобы подделать мои документы. Поэтому Вероника Версальская просто… исчезла. Появилась Вероника Лаевская, которая закончила свой же университет, только годом раньше. Училась в другой школе, стала на год старше истинного возраста. А еще только так могла иметь сына.

— Ты же не думала, что человек моего положения будет попросту веселиться, не думая о последствиях? — кивок головы, и охранник тут же подает Джафару папку. — Вот, твоя история болезни. Ты забеременела, потом записалась на аборт и, судя по записям, его сделала. После этого я прекратил следить за тобой. Но каким-то чудом мои проверенные источники выяснили, что есть ты, есть поддельные документы и есть ребенок, а моя невеста считает, что он мой.

Меня уже колотит, сознание снова уплывает, но я держу его в руках, вгрызаюсь в реальность. Если скажу хоть слово, потеряю связь с окружающим миром. Но мне нельзя сдаваться. Потому что надежда выкрутиться дребезжит совсем близко.

— И знаешь, что странно, Вероника? Я вижу тебя четко и ясно здесь, перед собой, но твою “документальную” копию я видел несколько часов назад в Москве. Она совсем на тебя не похожа, пусть тоже блондинка с длинными волосами.

— Джафар, это все какой-то бред! — Чувствую, как клокочет в груди. Страх отступает перед желанием опровергнуть клевету. — Я бы никогда не убила своего ребенка! И никогда бы не записалась на аборт! И вообще. Мы столько лет не виделись. Тебе нет оснований полагать, что ребенок от тебя.

— Привези его, сделаем тест ДНК и потом, если это не так, попрощаемся, — холодно говорит Джафар. 

— Не понимаю, зачем оно тебе, — пытаюсь выкрутиться, но атмосфера этого номера, атмосфера нашего прошлого, давит, не дает обманывать.

— Я тебе объясню, но только один раз. Кто-то забрал твои документы и выдает себя за тебя. Ты не выдаешь себя за себя, еще и скрываешь ребенка, который, возможно, от меня. Меня мало интересует, что тобой движет. Если ребенок мой, я его заберу. Если нет, тебе нечего бояться.

— А не пошли бы вы, шейх, куда подальше?!

 Вскакиваю с места. Плевать на его статус. Но тут же в мою сторону направляется пистолет, а охранник оказывается слишком близко. Кровь мгновенно отливает к ногам, пальцы на руках становятся ледяными, а волоски на шее встают смирно. Невольно выпрямляюсь и задерживаю дыхание.

Джафар смотрит с ленивой улыбкой на меня, потом на охранника и в окно. Лишь через несколько секунд делает короткое движение пальцами, и щелкает затвор предохранителя. Я выдыхаю.

— Если ты сама не приведешь ребенка, я раздобуду его без твоего согласия, Вероника. В твоих интересах сотрудничать… добровольно. Либо приводишь его через час сюда, либо ждешь со мной его появление здесь.

— Достаточно, я сама справлюсь. Только часа все равно недостаточно. В Питере в это время пробки.

— Ты уж постарайся. А для того, чтобы ничто тебе не мешало, Алим поедет с тобой. И да, нам понадобится свидетельство о рождении. Не хочу, чтобы ты меня обманула. А еще будь добра, оставь телефон.

Ничего не отвечаю ему. Охранник тут же подскакивает ко мне. Ладно. Кладу телефон на журнальный столик и иду к двери. Алим позволяет мне выйти и бесшумной тенью выскальзывает за мной. Могу ли я как-то ускользнуть от него? Едва ли. Думай, Вероника, что ты можешь сделать?