— Тогда это попытка манипулировать мной?
— Что Вы! Просто я… Я просто… — Я снова тряхнула головой, в отчаянной попытке подобрать правильные слова, которые смогли бы убедить Царева в том, что я не самый никудышний человек в его фирме.
— Поищите себя в сфере обслуживания, Василиса Ивановна. Там я пророчу Вам неплохую карьеру. Поверьте на слово.
— Хорошо…
— Вы свободны.
— С-спасибо… наверное… да… мне идти?
— Разумеется.
Выйдя из кабинета шефа, я побрела в сторону своего рабочего места, пытаясь осознать, что только что произошло.
Меня уволили…
Меня уволили?
Как меня уволили?!
Сегодняшний день должен был быть обычным. Самым, что ни на есть обычным. Ничего плохого стрястись не должно было.
Просто обычный вторник.
Ничем не примечательный вторник, который должен был стать очередным в череде обычным, ничем не примечательных вторников.
Как же так?!
Кое-как я добрела до своего кабинета и вошла в него, со стороны, наверное, донельзя напоминая зомби.
Подошла к столу и застыла возле него.
— Погодите-ка… я что, правда уволена? — прошептала я в пустоту.
И как мне теперь жить?
Я сглотнула вязкий ком в горле и медленно, будто в замедленной съемке присела на стул, зачем-то держась за краешек стол, будто бы ноги могли в любой момент перестать меня держать.
Как же так? Как такое могло произойти?
Я ведь ни в чем не была виновата…
Я уходила с работы только потому, что Эмму нужно было отвести к стоматологу. А еще пару раз, потому что ее позвали на лекции в университет. Мы не могли упустить такой шанс… Ну, и пару раз я действительно опоздала. Пару-тройку раз. Но пробки ведь никто не отменял! Работа, школа и съемное жилье находились в трех разных микрорайонах! Так просто получилось…
Конечно, если бы я знала, что все это будет стоить мне моего места…
— Черт… — громко застонав, я уронила голову на сложенные руки.
Ну что теперь делать-то?!
У нас с Эммой только-только все стало налаживаться. Мы, наконец-то, переехали в достойное съемное жилье, я смогла взять машину в кредит, начать оплачивать ей курсы, и еще собиралась обновить себе гардероб, а теперь все это рушилось на глазах.
Просто потому, что в офисе завилась крыса.
Ну, и еще я пару раз опоздала.
Как мне теперь говорить дочери, что нам снова нужно переезжать? Как объяснять, что у нее снова не будет ее уголка? Что все только-только расставленные и разложенные по своим местам вещи снова нужно паковать в уже ненавистные коробки?
Без этой работы трешка с ремонтом в новостройке хорошего спального района мне быстро станет не по карману.
Как и машина.
Как и ее курсы.
— Проклятье… — прошептала я.
Все же было хорошо! Все было нормально! Ну, почему у меня все было не как у людей?! Куда мне теперь было соваться? Снова просить профессора о помощи? Куда уж еще больше? Он не давал слово всю жизнь возиться со мной, как с маленьким ребенком! Я сама профукала потрясающую работу, на которую и попасть-то можно было лишь чудом! Кого теперь было в этом винить?
А ведь все из-за этого…
Я встала со своего места, признавая полное поражение и вытащила две пустые икеевские коробки из шкафа. Пора было складывать свой скраб.
Делать было нечего. Если уж уволили, надо было собираться. Бегать и молить о прощении… думаете, сейчас я собиралась сказать, что мне не позволит гордость? Еще как позволила бы! Только вот я понимала бессмысленность подобных унижений. Если Царев что-то заявлял, то это было безапелляционно. Проверено на практике.
— Проклятый женоненавистник… — пробубнила я. — Все-то тебе не так! Всегда и всем недовольный, не бывает такого дня, чтобы ты, сволочь такая, пришел на работу и улыбнулся нам, своим личным рабам, холопам, ну, куда нам, мы не заслужили косточки с барского стола! Уволить мать-одиночку и насмехаться над ней! Да чтоб ты так жил, гад ползучий! Чтоб… чтоб… чтоб тебе икалось до скончания веков! Чтоб… чтоб… да чтоб ты…