— «Ужасающих гормонов» - не существует в природе, мама.

— Но, Эмма… — Я открыла было рот, чтобы сказать что-то еще, но лишь вздохнула и махнула рукой.

Бесполезно. Сколько я не пыталась сделать дочь похожей на себя, не выходило. Йога, фитнес, вегетарианство, правильное питание и красивые, пышные платьица. Все то, что я безуспешно пыталась навязать ребенку уже несколько лет.

Эмма любила мясо, носила джинсовые комбинезоны и совершенно не интересовалась ни спортом, ни, тем более, платьями.

— Мне ждать мой бургер с говядиной или нет? — устало выдохнул ребенок, отрывая взгляд от книги и поднимая его на меня.

Нам повезло. Мы заняли свободный диванчик в самом углу, правда все равно вокруг было шумно и людно.

— Бургер с говядиной ей подавай, — буркнула я, вытаскивая кошелек из сумки. — На, подержи пока, я буду через пару минут.

— Ага…

— Читай своего Эйнштейна, — я кивнула на книгу в руках дочери.

— Это биография изобретений Теслы.

— Как скажешь!

Все эти Теслы, Эйнштейны, Боры и Хабблы были для меня темным лесом. В школе я любила музыку, литературу и живопись. Выступала на конкурсах, завоевывала призовые места и совершенно не интересовалась наукой. Поэтому иногда я невольно засыпала под рассказы дочери о том, что там может найтись на Проксиме Центавра, если, разумеется, туда долететь.

В общем, все у нас было не как у людей. Зато весело.

3. Глава 3

— Кадмий в таком количестве вряд ли может содержаться в воде. Даже с учетом того, что он попал туда в виде загрязняющего элемента из-за халатности какого-нибудь завода. Это просто невероятные цифры.

Я замер на несколько секунд, а затем повернулся в сторону говорившего.

— Вы полагаете иначе? — Девочка лет десяти деловито поправила очки, слезшие на переносицу.

Сегодняшний день был сложным.

Как и все предыдущие до этого.

Дурные сотрудники могли знатно подпортить жизнь, а то и вовсе превратить ее в сущий ад! Пока заводами управлял папа, он полностью расхолаживал своих сотрудников и уничтожил дисциплину на корню, а мне теперь приходилось за это отдуваться!

Папа любил повторять, что после того, как его не станет, важно, каким словом его вспомнят. Скажут ли «как хорошо, что этот гад помер, он никому жизни не давал» или же «какой хороший был мужик, золото, а не человек!»

Я был сторонником других идей.

Например, я ненавидел, когда сотрудники опаздывали или выполняли поручения, закатав рукава. А еще мне было плевать на отговорки, я ждал результатов. Я не терпел попыток на меня надавить и избавлялся от людей, которые считали, что могут мной манипулировать. А еще я ненавидел глупых людей, у которых вместо головы была одна солома.

Сам я был ботаником. Всю свою сознательную жизнь. Папа был работягой, любил поработать руками, все делал сам, а я являлся работником умственной сферы. Он долгое время боялся передавать мне семейное дело, приговаривая, что я руки боюсь запачкать в мазуте, но я был готов.

Я знал, что был готов. И я каждый день доказывал, что справляюсь.

Пока некто под именем Карась не проморгала сенсацию века!

Идиотка.

Нефтяной завод Царевых утилизирует вредоносные отходы в местных реках и отправляет нам жизнь.

Вот тебе, и главный рекламщик!

Сделала рекламу, так сделала. Теперь я, вон, который день разгребал за ней все это добро. Света белого не видел. Мой телефон разрывался, имейл полнился письмами с угрозами, а юристы и вовсе стоптали тропинку в мой кабинет. Главного, вот-вот, и хватит приступ со всеми этими исками, которыми нам грозились.

— Почему же? Я как раз тоже именно так и полагаю.