Даже осознать не успеваю, как рука делает рывок вперёд и пальцы обхватывают тонкую шею.

– Не смей, слышишь?! Я позволил произойти этому унижению не потому, что ты так захотела. Ты не главная и мать тоже. Усекла? – вместо слов, из горла словно рвётся животный рык. В груди разгорается настоящий пожар, превращая в пепел всё, что от меня вообще оставалось.

Тяжело. Устал. Они одновременно помогли открыть мне глаза и одновременно перебарщивают, что Светка, что мама, думая, что если я осознал измену жёны, теперь им можно так же поливать её грязью каждый раз при мне.

Не знаю, как принято у баб, когда они узнают, что муж их подруги или дочери изменщик, но у меня это их поведение вызывает лишь гнев.

Хочется наоборот всё забыть. Навсегда. Будто это кошмар, от которого резко проснулся. Но каждый раз я в это окунаюсь.

– Я всё поняла... – блеет по-овечьи Светка, но прежде чем её отпустить...

Говорю напоследок:

– Командовать будешь с кем-нибудь другим. И если увижу, что слишком сильно перегибаешь палку - тоже пожалеешь. Это моя месть, а не твоя. Или это было всё ложью, что ты была рада с ней дружить, но просто не выдержала её отношения ко мне?

Чтобы она смогла говорить, отпускаю горло и отталкиваю на шаг от себя.

– Это правда... я люблю тебя и не желаю зла никому просто так. – тут же говорит мне. И...

Это просто ничего не значит. Главное, что я услышал подтверждение её прошлым словам, а её любовь... она не волнует ни капли.

Мне нужна была любовь той, кого я выбрал. Но она оказалась жестокой ложью.

Жениться на Надежде было жестокой ошибкой. Я чувствую злость и разочарование.

Но всё равно подожду, когда очнётся и сам верну домой.

Ей некуда идти. Будет жить, отплачивая трудом за то, что сделала.

– Уйди. Я приеду и поужинаем вместе. Может быть. – бесцветно бросаю напоследок.

– Буду ждать, Егор. – Светка с надеждой снова блеет в спину.

Но я уже ухожу дальше, чтобы был смысл говорить что-то ещё.

Иду к палате Нади, чтобы проверить, как она. Открываю дверь...

И сердце снова срывается на бешеный ритм, а во рту пересыхает так, словно я и не пил воду.

Всего десять минут назад я вышел отсюда, чтобы зайти в кафетерий и вернуться, пока моя жена всё ещё без сознания.

А сейчас... Нади уже нет в палате, а окно в ней распахнуто целиком.

8. 8 глава

Кромешная тьма, что завладела сознанием, отступает. Крупно вздрагиваю всем телом, как от кошмара и тут же подскакиваю на кровати, тяжело дыша.

Только разлепляю тяжёлые, подрагивающие веки и тут же понимаю...

Нет, я не проснулась от кошмара, я вернулась в него. В самый настоящий, жестокий кошмар.

Я не дома, а в какой-то палате. В больнице. После того, как мне стало плохо из-за того, как безжалостно угрожал мне родной муж, а до этого раскрыл свою измену, позволил оболгать и унизил буквально при всех, при ком только мог из родственников, друзей и знакомых.

Волосы спутались ещё сильнее. Голова просто раскалывается. Горло пересохло и болит от криков. А руки подрагивают, когда я резко выдёргиваю катетер и швыряю его к капельнице, потому что собираюсь встать.

Я... не знаю, что именно произошло. Но когда аккуратнт трогаю живот, почему-то понимаю, что всё нормально с моей доченькой. Слава Богу!

Правда... надолго ли всё в порядке? Ведь через секунду в ушах снова звенят слова Стужева его убийственно гневным тоном:

"Если ребёнок будет не моим... всё равно заберу его, вот только не себе. Ты окажешься на улице, а он в детском доме и ты никогда его не увидишь, если продолжишь перечить мне в том же духе!" - они как самый настоящий нож, который вошёл через спину в чёрную, кровоточащую дыру вместо сердца.