Пусть лучше Паша переживает. Может, хоть сейчас начнёт думать, как он ведёт себя. Что говорит.

Через полчаса, когда я утаю от тишины, в палату заходит Ольга Артёмовна. Мой акушер-гинеколог.

Она вела меня с самого начала. Хотя я хотела сменить врача. Слишком уж строгой казалась женщина.

От её «Соколовская» меня бросало в холодный пот. Чувствовала себя нашкодившим ребёнком.

– Соколовская, – начинает, а я тут же сжимаюсь. – У нас встреча через десять дней. Почему график нарушаем?

– Так получилось, – лепечу, опуская взгляд. – Но всё ведь нормально? У меня ничего не болит и… Выйди.

Обращаюсь к мужу, который проскользнул вслед за Ольгой Артёмовной.

Я даже смотреть на Пашу не могу. Сразу в груди давит, хочется кричать и плакать одновременно.

– Я останусь, – муж заявляет категорично. – Не собираюсь сидеть за дверью, когда тут обсуждают моего ребёнка.

– Я так понимаю, спрашивать про причину стресса не надо, – врач неодобрительно цокает. – Ну и что вы творите, Соколовские?

– Ольга Артёмовна, что там с результатами анализов? Я могу ехать домой? Всё в порядке?

– Нет.

Отрезает без жалости. Всегда прямолинейная и честная, без лишних церемоний.

У меня от её ответа мир снова плывёт. Едва могу выдавить:

– Что с моим ребёнком?

– Угрозы нет, – тут же произносит врач. – Кровотечение связано с частичным предлежанием плаценты. Мы к этому были готовы.

Да. Мы знали давно. Нужно было подождать и посмотреть, что будет дальше. Это ведь не смертельный диагноз.

Просто нужно было придерживаться рекомендаций врача. Много отдыха, никакого полового контакта. И полностью исключить стресс.

С первыми двумя пунктами получилось проще.

Последний же…

– Побудешь ещё тут, – произносит Ольга Артёмовна, заглядывая в свои бумаги. – Кровотечение было небольшое, ничего страшного. Прокапаем тебя для надёжности, подлатаем. Понаблюдаем до вечера. Если всё хорошо – вернёшься домой.

– Может, ей стоит остаться здесь дольше? – Паша вмешивается. – На несколько дней? Я оплачу палату и всё, что нужно.

– Запамятовала, – врач хмурится, поправляет свои очки. – А чем вы занимаетесь?

– Изготовление двигателей для самолётов. А при чём тут это?

– Точно-точно. Полагаю, вы и учились на инженера?

– Да.

– Насколько я знаю, курс «Основы акушерства и гинекологии» пока не добавили в список профильных для инженеров?

Паша тут же замолкает. Резко вдыхая, проглатывая все резкие слова. Но уголок губ дёргается, показывая, что муж зол.

Ему не нравится мой лечащий врач. Мне тоже не всегда нравится Леонова.

Она строгая. И жёсткая. И раздражительная. Но лучшая.

У Ольги Артёмовны были случаи куда хуже моих. И она отлично с ними справилась.

А это главное.

Женщина выгоняет Пашу из палаты. На этот раз муж не сопротивляется.

Я довольно выдыхаю. У меня будет возможность обдумать всё спокойно. Без эмоций и волнения.

И глупых оправданий мужа, которые мне не нужны.

– И нечего мне улыбаться, – врач качает головой. – Расстраивает он мою беременную.

– Можно его не пускать ко мне? – прошу прямо. – Не хочу с ним разговаривать.

– Пора выучить, Соколовская. Беременным можно всё.

– Спасибо.

– Но не тебе. Слушай и запоминай. Никакого стресса. Постельный режим. Покой и отдых. Не дай боже, я узнаю, что ты лишнюю ступеньку прошла. Это ясно?

– Да.

Я часто киваю, убеждая Леонову, что ничего лишнего не сделаю. Под её внимательным взглядом удобнее устраиваюсь на кровати.

Медсестра, по моей просьбе приносит мне листок с ручкой.

Списки мне всегда помогали. Легче визуализировать и понять, что делать первым делом.

Я совершенно не готова к расставанию с Пашей. Никогда не думала, что буду разводиться беременной.