– Нет, можешь идти.

Лена направляется к выходу даже не оборачиваясь.

Я остаюсь одна.

Может стоит обновить магазин? Привлечь молодёжь? Легко сказать. Для этого нужны деньги, силы, идеи. А у меня сейчас нет ничего из этого.

Поднимаюсь, иду к входной двери и переворачиваю табличку на “Закрыто”. Сил встречать посетителей сегодня просто нет. Магазин может позволить себе один выходной. Всё равно никто не придёт.

Возвращаюсь к кассе, сажусь, обхватываю голову руками. Только сейчас, в тишине пустого магазина, я позволяю себе расплакаться по-настоящему. Рыдания сотрясают тело, слезы катятся по щекам, капают на столешницу. Я не сдерживаюсь, не пытаюсь быть сильной. Просто плачу, оплакивая свой брак, свою жизнь, свои несбывшиеся мечты.

Столько лет выброшенных на ветер. Я отдала Яну лучшие годы своей жизни, поддерживала его, верила в него, любила его. А теперь я никому не нужна: ни ему, ни своим клиентам, ни даже легкомысленной Лене.

Если бы у нас были дети... Эта мысль снова и снова всплывает в сознании. Если бы у нас был ребёнок, Ян бы не ушёл? Или ушёл бы, но я хотя бы не осталась совсем одна? Я бы знала, зачем просыпаться по утрам, для кого жить дальше?

Я так погружена в свои рыдания, что не сразу слышу звон колокольчика. Дверь открывается, пропуская внутрь лучи послеполуденного солнца.

– Извините, мы закрыты, – говорю я, не поднимая головы, голос дрожит от слез.

– Даже для меня? – раздается низкий, приятный мужской баритон с лёгкой хрипотцой.

Я поднимаю голову, моргая от слёз, пытаясь разглядеть нежданного посетителя, чей голос кажется отдаленно странно знакомым.

8. Глава 8

Вытираю слёзы тыльной стороной ладони и пытаюсь сфокусировать взгляд на посетителе. Солнечный свет из открытой двери создает контрастный силуэт. Высокий, широкоплечий мужчина стоит на пороге, его лицо пока не различить.

– Простите, но мы действительно закрыты, – мой голос звучит хрипло, выдавая недавние рыдания. – Технические причины.

Мужчина делает шаг вперед, и дверь за ним закрывается. Теперь, когда он не стоит против света, я могу разглядеть его. И от увиденного что-то сжимается внутри.

Он не похож на моих обычных покупателей. Костюм явно дорогой, сидит безупречно, подчёркивая атлетическое телосложение. Тёмные волосы с легкой сединой на висках аккуратно уложены. Глаза тёмно-серые, внимательные, изучающие. Чётко очерченные скулы, волевой подбородок, тонкие губы, сейчас изогнутые в легкой полуулыбке. Ему около сорока, может, чуть больше.

От него исходит какая-то особая энергия. Уверенность человека, привыкшего получать желаемое. Это напоминает мне Яна, и сердце болезненно сжимается от непрошенного сравнения.

– Я вижу, что дверь не заперта, – говорит он тем самым баритоном, который заставил меня поднять голову. В его голосе слышится властность, но одновременно и теплота. – И мне очень нужна ваша помощь.

Инстинктивно выпрямляю спину, стараясь выглядеть собраннее. Чувствую себя уязвимой, заплаканной, растрепанной. Непрошеный румянец заливает щеки то ли от смущения, то ли от осознания того, какое жалкое зрелище я собой представляю.

– Чем я могу помочь? – спрашиваю, пытаясь придать своему голосу профессиональное звучание, хотя внутри всё дрожит. Привычка обслуживать клиентов берёт верх над личной драмой.

Он улыбается шире, и эта улыбка преображает его лицо – оно становится моложе, теплее, доступнее.

– Меня зовут Александр, – представляется он, подходя ближе к прилавку и протягивая руку для пожатия. – И мне срочно нужны книги по семейному праву.

Машинально протягиваю руку в ответ. Его ладонь тёплая, рукопожатие крепкое, но не давящее.