Жаль, что я не знала про пощечину.

А Крестовский не знал про пощечину и про удары в спину. А про метод Геймлиха знал. И применил.

К моему мужу, который от нетерпения подавился ягодой голубики украшавшей именинный торт.

Вот вам и вишенка на торте.

Да. Он решил съесть тот кусок. Шоколадный. Наплевав на аллергию.

Торопился очень.

Жадность фраера сгубила.

Почти.

Адвокат оказался рядом.

Эх… А я уже было примеряла вдовий наряд. Шляпку с вуалью надо купить. Обязательно. И черный костюм с баской. Не знаю почему, но хочется именно с баской. И туфли. Черные. «Лабутены». С алой подошвой.

Вот это шик.

И черные перчатки сеточкой.

И презервативы тоже чёрные.

Стоп. Это уже из другой книги. О черной вдове, которой уже есть с кем помянуть мужа.

Мне пока не с кем, да и, честно говоря, не особенно-то и хотелось.

М-да…

Я рассчитывала спасать мужа от аллергии, а получилось, что он чуть не задохнулся.

– Вы уж меня простите, Аделаида Александровна, что я не удержался, проще было бы, конечно, оставить вас вдовой…

– Герман Львович, спасибо вам за помощь. Вдовой – это слишком.

– Я так и понял. День как-то у вашего мужа сегодня не задался.

– А я ему говорила, что сорок лет не празднуют.

Подхожу к Макару, который сидит за столом вместе с отцом и матерью, дышит тяжело.

– Поехали домой, Игнатов. Нагулялись.

– А как же гости?

– Разберутся без нас.

– А банкет?

– Мы все оплатили.

– Но я…

– Или мы едем, или я еду одна.

– Аделаида, ты…

– Как хочешь.

Демонстративно разворачиваюсь и иду к выходу.

Детей надо забрать. Ах, да, с гостями бы еще попрощаться.

Торт раздают официанты, ведущий приуныл, не знает, что делать, подхожу к нему.

– Вы тост хотите сказать?

– Некролог зачитаю. – парень хлопает глазами, криво улыбается.

– Шутки у вас…

Да уж какие тут шутки.

– Дорогие гости. – говорю чётко и громко. – Спасибо вам за то, что пришли. Уверена, этот праздник вы не забудете никогда. Хочу со всеми попрощаться и пожелать вам хорошего вечера.

Ну, пожалуй, и все?

Крестовский смотрит внимательно, потом имитирует аплодисменты, изображая как хлопает в ладоши. Что ж.

– Ада, останься еще на полчаса. – муж уже с бокалом виски, глазами хлопает, – ты ничего не ела почти, и торт такой вкусный.

– Спасибо, Макар, сыта по горло. Если ты не со мной, то хотя бы сообщи, ночуешь дома?

– Я? Конечно! А где еще?

– Ну, мало ли. У тебя вариантов полно.

– Аделаида, ну не надо… это мелко. – кривится, пьяненький он уже прилично – когда успел? Или это его после удушья разморило?

– Мелко, да, игра по-крупному будет позже. Я поехала, детей заберу.

Свекровь меня тормозит.

– Ада, спасибо тебе. Звони.

Целуемся в обе щеки, как принято у нормальных семей. Да мы и были нормальной семьей до недавнего времени.

Всё-таки тяжело держать хорошую мину при плохой игре.

Выхожу из зала, понимая, что не одна иду к двери, мой адвокат почти дьявола тут как тут.

– Герман Львович?

– Аделаида Александровна, завтра жду вас в офисе. Не опаздывайте.

– Не опоздаю, разумеется, это же в моих интересах?

– Больше в моих. Такое любопытное дело у меня будет впервые.

– Неужели?

– Да. Тут определённо есть за что бороться.

Говорит, а сам оглядывает меня, как будто бороться собирается вовсе не в суде.

А я не готова понимать его намёки.

Вообще уже ничего не готова понимать.

– Завтра поговорим, Герман Львович, мне нужно забрать детей, и я очень устала.

– Понимаю, но есть кое-что, что я должен сказать сегодня.

Смотрю на него и почему-то меня обуревает такая ненависть к всему их продажному мужскому роду!

Так и хочется сказать – Господи, почему не почкование?

Зачем нам, бабам, вот это всё? За какие грехи? За яблоко? Которое змей мужского рода подсунул, да еще и жрал вместе с нами? За это?