Боже, что я несу? Мне надо домой. Уложить поскорее Ильяса, а потом, когда он проснётся, сделать ему промывание и закапать капельки, как велел доктор Бахтияров.

Такой уж он заботливый, мудрый и красивый доктор…

— Где ты была? — с порога оглушает меня голосом, от которого у меня автоматически подкашиваются ноги.

Тимур стоит в прихожей. Прямо напротив двери. Его взгляд мечет искры.

— П..привет, — запинаюсь я и опасливо вхожу в дом. — Ты сегодня что-то рано…

Муж стремительно подходит и нависает надо мной, цедя сквозь зубы каждое слово:

— Я тебя ещё раз спрашиваю: где ты была?

— У… у врача…

— У какого?! — рявкает во всю громкость Тимур.

Ильяс мгновенно просыпается, начинает плакать.

Я прижимаю его ближе к себе, пытаясь защитить. Быстро ускользаю в детскую, стремлюсь поскорее успокоить маленького.

Тимур не отстаёт, идёт за мной по пятам. Всё то время, что я укачиваю сынишку, муж стоит в дверях и ждёт. От его наблюдения я сама начинаю нервничать. Ребёнок не замолкает.

— Тимур, пожалуйста, выйди. Мне надо укачать Ильяса, — прошу спокойно, но требовательно.

— Ты не ответила.

Тимур никуда не уходит, стоит над душой и давит меня взглядом.

— Мы были у врача. Ильяс приболел…

— Чем? — перебивает муж. — Он здоров как бык!

— У него начался насморк, и стала подниматься температура. Мама испугалась…

— Мама?.. — угрожающе переспрашивает Тимур.

Я замираю. Сердце бьётся часто-часто. По телу проносится дрожь.

— Мама… — произношу, пытаясь экстренно сообразить, как оправдаться. — Мама приезжала…

— Сюда?

— Д..да…

— Что ты врёшь? — снова обрывает муж. — Твоя мать в жизни сюда не доползёт, если не привезти её на машине.

Это правда. Общественный транспорт к нам плохо ходит. А мама боится пользоваться такси. Говорит, что это неприлично — на такси разъезжать.

— Оля, я прошу ещё раз. Последний, — предупреждает Тимур, жёстко давая понять, что настроен решительно. — Где. Ты. Была.

— У врача. У меня даже рецепт есть, — говорю я, и говорю чистую правду. — В сумке лежит. Можешь посмотреть и убедиться! Там дата и время, и название клиники.

— Допустим, — муж не отступает. — А что насчёт твоей матери?

Выдыхаю, готовясь точно также произнести чистую правду:

— Я отвезла Ильяса к бабушке и дедушке. Это что, преступление?

— Почему ты не предупредила, что собираешься к родителям?

— Потому что…

«Потому что была с подругой на шоппинге…» — мелькает в мыслях.

В последний момент я передумываю:

— Потому что мама попросила приехать срочно. Ей тоже нездоровилось. А потом и Ильяс захворал. Я испугалась и повезла его к доктору. А тебя не стала предупреждать, потому что ты был на работе. И я не хотела тебя отвлекать.

Ложь складывается так легко и убедительно, что Тимур некоторое время молчит, обдумывает и, кажется, вполне удовлетворён такой версией событий.

Он уходит, оставляя нас с сыном в покое.

Наконец, мне удаётся кое-как успокоить ребёнка. Вымотанная и подавленная, выхожу из детской. Иду в кухню, чтобы выпить воды.

Тимур сидит за столом и что-то изучает в телефоне. Ничего нового. Всё, как всегда.

Пью воду медленными глотками, пытаюсь прийти в себя.

— Оля, — вдруг обращается ко мне муж, в его глазах снова заметно недоброе пламя, — что это?

Он поворачивает ко мне экран. Там какие-то цифры, надписи — это отчёт об оплате в кафе, где мы сидели с Аней.

— Что это такое?

— Тимур, — едва успеваю заглотить воду, — я сейчас тебе всё объясню…

Но Хусаинову больше не нужны никакие объяснения. Он срывается с места и идёт прямиком к входной двери.

— Тимур! — в панике кричу ему в спину, но муж даже не оборачивается. — Тимур, вернись!