Даже не верится, что когда-то сам таким вот был. Молодым и патлатым. Косуху носил и берцы. Лидке на гитаре бренчал “Нирвану” и “Кино”, а она смотрела на меня, будто я Боб Дилан – не меньше.

Как завещал администратор хостела, поднимаемся на пятый этаж по грязной пыльной лестнице сквота. Платим по триста рублей, и нас пускают на крышу.

С алкоголем нельзя, но Лидка прячет бутылку под пальто. Пацан на входе хотел было нас досмотреть, но обоссался от одного моего взгляда. Нарушаем, короче.

С Лидкой иначе никогда и не было. Она обожает идти наперекор правилам.

Крыша оказывается открытой площадкой с деревянным настилом, пледами и пластиковыми стульями. Вид на центр Питера – шпили, дворы-колодцы, медные крыши – романтика.

– На, открывай, – Лидка протягивает мне бутылку игристого, а сама скидывает пальто и плюхается в кресло.

Дует тут прилично, с Невы тянет. Лида прижимает рукой волосы, смотрит на меня, щурясь на солнце, пока я с тихим “пуф” открываю пробку.

– Может, пойдем? Замерзнешь же, – спрашиваю, глядя как она ежится.

Но без особой надежды на успех. Она упрямая.

Фыркает:

– Да ты что! Посмотри, какая красота! – обводит взглядом крыши. – Ну скажи же?

– Угу, – киваю без особого энтузиазма.

Она вдруг вскакивает, расправляет руки как крылья и орет во весь голос:

– Ка-а-а-а-йф!

Я аж оборачиваюсь, хоть на крыше мы одни. Ну точно сейчас попрут. Скажут, ебанутые.

– Лид, ну давай потише, – пытаюсь утихомирить.

Уже успел забыть, какой она бывает безбашенной.

– Боже, Вить, ты вообще расслабляться умеешь? – смотрит на меня как на обломщика.

Расслабишься тут, когда она в своих шпильках у ограждения прыгает и орет как умалишенная.

– А давай в игру? – предлагает, забирая бутылку.

– Какую еще? – хмурюсь.

Еще чего не хватало.

– Правда или действие. Один вопрос. Один ответ. Без увиливаний. По очереди, – улыбается и стреляет глазками. – Ты первый. Спрашивай.

Молчу. Да нечего мне спрашивать. Все с ней и так понятно. Шальная на всю голову.

– Ладно, тогда отвечу на вопрос, который ты мне у отеля задал. Любила ли я своего мужа. Тебе все еще интересно?

Она делает глоток вина, протягивает бутылку.

Беру, пожимаю плечами. Делаю вид, что мне похер. Тоже делаю глоток из горлышка.

– Нет, – качает головой, делает шаг к перилам. – Не любила. Но боялась бедности и беспомощности. Считала своим долгом помочь маме, спасти ей жизнь.

Замирает на секунду, смотрит вниз.

— Думала, любовь – это роскошь, — добавляет с грустной улыбкой. — Но узнала, что жить без любви – это ад.

Оборачивается. Смотрит долго, пронзительно. Ветер играет ее волосами.

Поворачивается к краю крыши спиной, прислоняется к ограде.

Невольно оцениваю взглядом насколько оно прочное.

– Моя очередь, – говорит с вызовом. Сразу понятно, сейчас что-то будет. – Ты сказал, что любишь жену. Но поцеловал меня, там, у отеля. Почему?

Вопрос вопросов.

Делаю еще глоток игристого, чисто время потянуть.

– Не тебя целовал. А ту Лиду, которую любил. На которой жениться хотел когда-то. Можешь считать, минутка ностальгии была.

Улыбается краешком губ:

– То есть я уже, по-твоему, не “та Лида”? Так, получается? Или тебе так проще себя обманывать? – хмыкает, поблескивая глазами.

– Не та, – отвечаю жестко. – Ты стала другой, когда сделала тот выбор.

Лидка поджимает губы. Видно, что мои слова ее задели.

Она втягивает носом воздух, секунду смотрит куда-то на горизонт. Потом не глядя выхватывает у меня из рук бутылку и делает большой глоток. И закашливается от ударивших в нос пузырей.

Невольно лыблюсь. Актриса, блин.