– Сидеть, блять! – тихо командую сам себе, как псу на привязи.

Отрываю взгляд от покачивающейся задницы Лиды в юбке-карандаше, отворачиваюсь в окно.

Весна, солнце, голуби, люди с кофе навынос.

Хер стоит колом, пульс ебашит под двести, и челюсть от напряга свело.

Вдох. Выдох. Три. Четыре.

Снова смотрю туда, где только что была Лида. Она уже скрылась в глубине кафе.

Не, нахуй. Не пойду. Не пацан я уже — по туалетам бегать.

Я взрослый мужик. Женат. У меня дети. Ответственность.

И Верка. Моя женщина.

Она, скорее всего, даже чемодан мой со вчера разобрать не успела. Выкатит и скажет: “Адьос!”.

Да и врать не хочу. Делать ей больно — тем более. Вера не из тех женщин, кто прощают измены. За это ее уважаю и ценю еще больше – за чувство собственного достоинства.

Да только как же, блять, тяжко. Лидка, ведьма жопастая, епта!

Глотаю остывший кофе. Машу официанту:

– Счет.

Тот кивает, уходит. Сижу как на мине, жду Лиду.

Минут через пять возвращается. Как ни в чем не бывало. Губы глянцем блестят. Улыбается.

Ведет себя, будто ничего не случилось. Будто вовсе не пыталась только что развести меня на старую игру.

Даже начинаю сомневаться, а была ли провокация? Может, я не так понял ее эти женские штучки?

Официант приносит счет. Кидаю несколько купюр на стол:

– Так куда тебя отвезти? – спрашиваю Лидку, вставая.

– У-у-у, какой ты скучный, – надувает губки. – Я думала, мы прогуляемся. Это ж наш район! Я тут лет сто не была!

– Не, Лид, извиняй, у меня еще рабочие дела, — пытаюсь отвертеться.

Подаю ей пальто, помогаю надеть.

– Вот скажи, Вить, какой толк быть большим начальником, если не можешь себе позволить немного спонтанности? — ворчит недовольно, просовывая тонкие ручки в рукава, и резко поворачивается. — И вообще, напоминаю, что именно по твоей милости я на самолет-то опоздала!

– Давай куплю билет, – предлагаю.

Но она еще больше хмурится. Недовольно поджимает губы. Глаза сразу становятся грустными как у коровы:

– Ты что, не знаешь, как от меня отделаться? – спрашивает обиженно. – Ладно, я все уже и так поняла. Навязываться не собираюсь.

Резко поворачивается и стучит каблучками к выходу.

Блять, теперь еще и обиделась? Что я такого сказал?

Догоняю, открываю перед ней дверь:

– Лид, да брось, чего ты как маленькая?

Она останавливается на крыльце кафе и оборачивается:

– Как маленькая, ты серьезно? Очнись, мы двадцать лет не виделись, Вить! Сама судьба столкнула нас снова! А ты как старый занудный дед: “дела, дела”.

Смотрит так, будто я только что родину врагам продал.

— Ну вот сам рассуди, какие были шансы, что мы столкнемся в холле “Астории”? — спрашивает, надевая перчатки. — А про съезд с ЗСД я вообще молчу – такое только в кино бывает! Завтра выходные, весь город стоит из-за репетиции парада. Ну какие у тебя дела?

Конечно, она права. Была б она корешем моим, мы б уже куралесили вовсю.

Да только она не кореш. А бывшая, при взгляде на которую, мне мозги клинит.

Но Лидка в этом не виновата, и обижать ее не хочется.

– Окей. Что ты предлагаешь? – спрашиваю, сдаваясь.

Знаю, я об этом пожалею.

– Ура! – радостно взвизгивает и хватает меня под руку. – Тут же где-то общага моя была, по-любому помнишь! Хочу поглядеть, что там сейчас!

Шагаем по залитой солнцем улице. Не особо тут все и поменялось. Только вывески другие.

– О! Давай зайдем! – тянет меня в винный магазин.

– Не, я за рулем, – бурчу.

– Да, господи, перестань ты уже! Выдохни, расслабься, – отмахивается.

Покупаю бутылку Просекко, которую она выбрала. Выходим. Идем к старой общаге.