— Не говори ерунды… — глухо сказал Ярослав и сделал шаг от стола. — Не надо приписывать мне все, что тебе в голову придёт.

Муж расстегнул верхние пуговицы рубашки, бросил на полку часы, снятые нервным рывком с запястья. Взлохматил волосы, превратив идеальную укладку в просто растрепанное нечто.

— Я не приписываю… — сказала, я и губы онемели. Их сковало холодом, и он расползался по всему телу, захватывался горло и комком падал вниз, вымораживая все в груди. — Я вижу. По глазам вижу, что ты хотел уйти, но сейчас боишься в этом даже себе признаться.

— Вика, ты ничего не знаешь… — Ярослав приблизился и сел на корточки возле моих ног. Дотронулся кончиками заледеневших пальцев моих коленей. — Не суди, ты не представляешь, что это был за ад…

— Представляю… — тихо произнесла я, смотря в одну точку, на книжные полки у противоположной стены. — У тебя была хорошая жизнь. Успешная карьера. Красавица жена, молоденькая, глупенькая, нежная, которая тебе в рот заглядывала. Должен был родиться ребёнок. И все это полетело к чертям из-за одной аварии. Которую никто не мог предположить. И жена вдруг теперь не красавица. И наивности и молодости в ней не осталось. И ребенка. Долгожданного наследника, мальчика, продолжения твоей фамилии не будет…

Слова резали горло.

Меня душила боль и осознание в какой лжи я все время жила.

— Вика… — хрипло произнёс Ярослав. — У меня осталась красавица жена, которая вдруг решила, что жить не надо. У меня была практика, которую надо было продолжать вести несмотря ни на что. У меня было время, которого перестало хватать, а ещё грядущие операции, реабилитации. Потому что я не хотел оставлять свою красавицу жену. Я не хотел.

Яр опустил лицо и у меня что-то дрогнуло внутри. Передо мной сидел не адвокат Воскресенский, а Ярослав, которому было больно.

— Это получилось случайно. Я не думал ничего затягивать. Я не хотел никогда тебя бросать. Я не представлял как иначе… — продолжил муж, а я закусила губы.

— Но ты устал… — тихо перебила его я. — И та другая оказалась глотком воздуха. Тебе просто надо было вырваться из запаха лекарств, из моих слез, из череды врачей…

— Вика не так все было! — резко и зло сказал Яр, поднимая на меня глаза. — Я ничего не планировал. Я думал меня бес попутал. Я думал…

Я отстранилась от мужа. Любое прикосновение отдавалось тянущей болью внутри, словно все внутренности менялись местами. И от этого меня мутило. Тошнота подкрадывалась медленно и осторожно.

— Как долго? — спросила я, стараясь не смотреть в глаза мужу.

— Пара встреч… — выдавит Ярослав сквозь зубы.

— А потом что? Одумался? — я хотела говорить без сарказма, но у меня не выходило. Нота иронии все же проскользнула в голосе, и Яр переменился в лице.

— Я не одумался… — зло произнёс муж. — Я выбрал семью. Я выбрал тебя. Мне кроме тебя никто не нужен был.

Я ему не верила. Мне казалось это была долгая связь. И мне казалось она началась еще до аварии. Мама сказала она видела их с ребёнком. Даже если взять самое худшее, что сразу после аварии Ярослав сходил налево, то выходило, что мама их видела, когда прошло чуть больше года или полутора лет.

Он не знал, что она была беременна?

Или эта встреча как раз и была для того, чтобы она показала ему ребенка?

Или как все это было?

— А Матвей? — уточнила я. — Это была страховка на тот случай, что я не смогу родить ребенка?

Яр резко встал и прошёл к столу. Посмотрел в окно и нервно и зло выдал:

— Я на психа похож? — спросил он.

— Ты похож на человека, который весь прагматично относится к вопросам морали… — спокойно ответила я, хотя внутри все заходилось пламенем и горело.