– Звучит замечательно, – я старалась, чтобы мой голос звучал искренне заинтересованно. – Илья так давно просил поехать на море.

– И ты сможешь… – он сделал паузу, – может быть, начать рисовать снова. Если хочешь.

Я повернулась к нему, удивлённая этими словами. Впервые за много месяцев он заговорил о моём увлечении не с язвительностью, а с неким подобием поддержки.

– Правда? – я не смогла скрыть надежду в голосе.

Он кивнул, проводя пальцем по моей щеке:

– Конечно. Если это сделает тебя счастливой. Я хочу, чтобы ты была счастлива, Лея.

И я почти поверила ему.

Почти.

Такое случалось и раньше: моменты просветления, когда Роман вдруг становился тем человеком, в которого я когда-то влюбилась. Когда он говорил правильные слова, делал правильные жесты.

А потом что-то происходило, и круг замыкался снова.

– Спасибо, – прошептала я, потому что он ждал ответа.

Роман притянул меня к себе, и я податливо прильнула к его груди, вдыхая знакомый запах дорогого одеколона. Физическая близость всегда была его способом завершить ссору, поставить точку, заявить свои права. И мне так было проще – подчиниться, чем сопротивляться. Проще здесь и сейчас.

Но в глубине души, там, где зародилась та крошечная искра, я знала: что-то изменилось. Во мне самой. Что-то треснуло, сломалось, освободилось.

Я только не знала, к добру это или к беде.

Утро встретило меня солнечным светом, пробивающимся сквозь щель в тяжелых шторах. Роман уже встал: я слышала, как он разговаривает по телефону в соседней комнате.

Я тоже поднялась. Механически умылась. На запястье отчётливо виднелся новый синяк.

Нужно надеть блузку с длинными рукавами.

Дверь вдруг распахнулась, и от неожиданности я вздрогнула. В спальню шагнул Роман, уверенным, широким шагом прошёл к прикроватной тумбочке и достал из неё маленькую бархатную коробочку:

– Это тебе.

Он открыл коробочку: внутри лежал тонкий серебряный браслет с мелкими бриллиантами. Элегантный, дорогой, идеально подходящий к моему стилю. Стилю, который он сам для меня выбрал.

– Примерь, – Роман взял меня за руку, ту самую, на которой был свежий синяк.

Я позволила ему надеть украшение, стараясь удерживать полагающееся выражение на лице. Холодный металл коснулся поврежденной кожи. Неприятно. Браслет был идеальной ширины, чтобы скрыть следы.

– Как будто создан для тебя, – произнес Роман с удовлетворением.

– Спасибо, – я выдавила улыбку. – Он прекрасен.

Сценарий, который повторялся десятки раз. Ссора, синяки, ювелирное украшение. Драгоценные кандалы, которыми он приковывал меня к себе, к этой жизни.

– Иди сюда, – Роман потянул меня к себе, и я поддалась, как всегда. Его объятия были знакомыми и чужими одновременно. Я закрыла глаза, представляя, что я где-то далеко. На берегу моря. Одна. Или с сыном. Только вдвоем.

– Ты самое ценное, что у меня есть, – прошептал Роман в мои волосы. – Я бы никогда не позволил никому забрать тебя у меня. Никогда.

И вот оно – не признание в любви, а заявление о собственности! Разница тонкая, почти неуловимая. Раньше я не замечала ее. Теперь же слышала в каждом слове.

Его рука скользнула под пижаму, и я вздрогнула, не от желания, а от воспоминания о боли, которую он так легко мог причинить. Но сегодня он был нежен. Или делал вид, что нежен. Как в самом начале.

– Лея, – его голос звучал почти умоляюще. – Посмотри на меня.

Я открыла глаза и встретилась с его взглядом. Темным, настойчивым. В такие моменты я почти могла поверить, что он действительно любит меня. Что всё остальное просто кошмар, дурной сон.

– Я люблю тебя, – сказал он, впервые за долгое время. – Ты же знаешь?