- Мам, — слезно смотрит на меня, разрывая и без того раненое сердце.

- Все…

Но она не дает договорить. Она обнимает меня и плачет вместе со мной.

Мой ребенок, на которого я только что скинула бомбу.

- Прости, солнышко. Я не должна была…

Глажу ее по спине, прижимая к себе крепче.

- Прости, пожалуйста.

- Ты не виновата. Ты не виновата, мам…

С трудом оторвав ее от своего плеча, вытираю ее мокрое лицо. Хотела бы улыбнуться, но не могу. Никак не получается.

- Мне нужно прилечь, дочь, — смотрю на нее, поджав губы.

- Хорошо. Но я с тобой останусь, можно?

- Конечно.

Неловко забираюсь на кровать и ложусь на свою подушку, положив ее повыше. Лена забирается ко мне и тут же попадает в мои объятия.

Мы молча лежим какое-то время. Я глажу ее по плечу, заботливо обнимая. Боясь потревожить эти минуты.

- Так… значит, вы разводитесь? Ты знала о ней?

- Знала. Какое-то время знала. Но молчала и не поднимала этот вопрос.

- Из-за брата?

- Да. Экзамены — это хлопотно и ответственно.

- Понимаю.

- Пожалуйста, не говори ему пока что.

- Думаешь, он не узнает?

- Нет. Потом я скажу ему сама.

- Ладно. Но что нам делать?

- Если честно… Я сейчас и думать не могу. Это… тяжело, понимаешь?

Она отстраняется и поднимает голову.

- Ты его любишь, да?

- Да, — перевожу взгляд в сторону. – Хотела разлюбить. Каждый раз думала, что этот день, когда он опоздал на ужин, когда уехал раньше, — последний. И наконец-то смогу. Но… Возможно, эта новость образумит.

Из глаз снова вытекают предательские слезы, но Лена уже легла на мое плечо и не видит их.

Столько счастливых лет уместились в одно слово, разрушающее их слово «измена». И теперь их будто не было. Словно воспоминанием остались. Их нет.

- Не хочу… — врывается в мои мысли голос Лены.

- Что? – снова начинаю гладить ее по плечу.

- Чтобы вы разводились, не хочу. Это странно.

- Я понимаю, но… — она не дает договорить и перебивает возбужденным голосом:

- Как я буду жить? Артур хотя бы уехал, и ему не придется… бегать туда-сюда. А я? Ты могла подождать еще несколько лет. Почему ты не подождала, пока я не поступлю в университет и не уеду. Почему подождала только его поступления?

- Лена, — пытаюсь ее успокоить, с трудом проглатывая ее слова, но она резко садится и разворачивается ко мне лицом.

- Мам, ну, пожалуйста, — просит умоляюще, даже складывает руки в этом жесте. - Давай поговорим с папой, чтобы он бросил ту… И ребенка этого.

- Дочка, — воздух становится неожиданно ядовитым, отравляет все изнутри.

Конечно, она не знает о предательстве так много. Она растеряна и боится.

- Твой папа… Я не могу, понимаешь. Он обидел меня.

- Ну ты же сказала, что любишь его. Я скажу ему, чтобы он попросил прощения и все будет хорошо. Ну мам…

- Лена, — с горечью смотрю на нее, — это не работает так. Не все можно решить просто сказав: "Прости. Мне жаль". У него другая женщина. И она ждет от него ребенка.

- Я уже ненавижу этого ребенка, — чуть ли не кричит она.

- Господи, дочка.

- Что? – соскакивает с кровати и топает ногой. - Если бы не ребенок, ты бы простила папу и все. Я бы попросила его расстаться с ней, и ничего бы не было.

- Мы бы все равно развелись, Лена. Я сказала ему, что мы разводимся до того, как узнала о том, что его новая женщина беременна.

- Это не одно и то же.

- Милая, иди ко мне, — тыну руку, но именно сейчас ненавижу свое положение сильней всего.

Моя дочь расстроена и срывается в пропасть обиды и боли. Ей страшно, а я не могу ее даже утешить. Подойти и обнять.

- Пожалуйста, Лена…

- Нет, я пойду и все скажу папе. А потом вы поговорите.

Она открывает дверь и тут же натыкается на Никиту, стоящего на пороге комнаты.