– А как насчет старого доброго медляка?

– Так его же здесь не включают, – удивленно округляю глаза.

– Обычно – нет. Но я босс, и у меня сегодня особенный вечер, – он дико обаятельно играет бровями.

– Ты правда можешь это устроить? – я все еще не верю, что это все происходит наяву.

– Конечно. Заказывай песню.

Задумываюсь, перебирая в голове любимые треки.

– М-м-м… А можно «Свет твоей любви» Кристины Орбакайте?

– Принято, – кивает Максим.

Вновь подзывает к себе бармена, что-то говорит ему на ухо, а затем поворачивается ко мне и подмигивает:

– Ну что, дело в шляпе. С тебя танец, Ольга.

18. Глава 18. Утренний шок.

Пробуждение наступает резко и довольно болезненно. А все из-за раскалывающейся напополам головы и сильной жажды.

С трудом приподнимаю тяжелые веки. Первое, что бросается в глаза, – это стена насыщенного бирюзового цвета, покрытая декоративной штукатуркой. И все бы ничего, прекрасная стена… Только есть одна проблема: она не моя.

Мыслительные процессы в мозгу отчего-то происходят очень-очень медленно, поэтому мне требуется немало времени чтобы осознать ряд ошеломительных фактов.

Во-первых, я лежу в огромной и, главное, чужой постели.

Во-вторых, рядом со мной спит какой-то мужчина.

И, в-третьих, я совершенно не помню, что было вчера.

Зажмурившись от стыда и отчаяния, натягиваю одело аж до самых бровей и принимаюсь напряженно восстанавливать цепочку событий минувшего вечера.

Мы с Наташей отправились в ночное заведение, это я отчетливо помню. Дальше были коктейли, танцы и знакомство с владельцем клуба по имени Максим. Мы с ним сидели за баром в относительно тихой зоне и премило болтали, а потом…

Потом все происходящее перемешалось в единый причудливый калейдоскоп.

Он пригласил меня на медленный танец. Звучала моя любимая песня «Свет твоей любви». Мы покачивались на волнах расслабляющей мелодии, и лицо Максима постепенно становилось все ближе и ближе…

Дальше воспоминания носят отрывочный и хаотичный характер.

Его руки на моих бедрах, его губы на моих губах. Танцуем, переплетаемся взглядами. А затем такое неожиданное: «А поехали ко мне?» И абсолютно безрассудное в ответ: «А давай».

Понятия не имею, чем я думала. Скорее всего, не думала вовсе. Потому что за сорок лет жизни со мной ни разу не случалось подобных ситуаций. Я всегда была хорошей девочкой, слушала маму и крайне взвешенно принимала любые решения относительно контактов с противоположным полом. Я никогда не напивалась в клубе и не ехала домой к незнакомцу, чтобы впоследствии заняться с ним сексом… Вплоть до вчерашнего вечера Захар был единственным мужчиной, с которым я спала!

Господи… Как же низко я пала!

Осознание собственной глупости и беспечности тяжелым грузом ложится на сердце. Мне гадко, стыдно, мерзко от самой себя…

Ну как же так, Оля? Как же так?! Ты ведь взрослая разумная женщина! Куда же делись твои ментальные тормоза?

Приступ мучительного самобичевания длится несколько минут, а затем мне все же приходится вынырнуть из скорлупы сожалений и страхов и оглядеться по сторонам.

Комната большая и светлая. Над интерьером явно потрудился дизайнер. Судя по свету, который просачивается сквозь щель в неплотно задернутых шторах, время уже позднее. Возможно, даже полдень.

Максим, лежащий рядом, безмятежно спит. Слуха касается его размеренное монотонное сопение. На полу валяются какие-то вещи. Присмотревшись, замечаю среди них свои брюки и бюстгалтер.

Ох, какой же позор!

Осторожно стягиваю одеяло и, изо всех сил стараясь не разбудить Максима, встаю с кровати. Мне так плохо и стыдно, что, если он не дай бог проснется, я провалюсь сквозь землю. Просто не выдержу, понимаете? Ни взглядов, ни вопросов, ни уж тем более каких-то намеков. Так что программа максимум на данный момент – это собрать свою одежду и, оставшись незамеченной, ретироваться.