Свекровь уговаривает меня прилечь в моей прежней комнате, немного поспать, пока она подежурит у кровати внука, но я отказываюсь. К пяти утра она сама засыпает на свободной стороне кровати.

Карен больше не возвращается. Впрочем, как и свекор – он тоже не приходит в эту комнату.

К началу одиннадцатого температура снова начинает расти.

Свекровь уже проснулась и куда-то ушла, в спальне её нет. Поэтому я сама спускаюсь вниз, на кухню. Набираю для ребенка водички в чашку, начинаю копаться в аптечке.

- Ты что-то ищешь? – раздается за спиной.
От неожиданности вздрагиваю. Оборачиваюсь – Карен стоит, подпирая плечом как всегда распахнутую настежь кухонную дверь.

15. Глава 7.2

- Температура снова поднялась. Ищу лекарство.

- Минуту. – Он выходит в прихожую. По звукам понимаю, что он оставил пакет из аптеки там же, на пуфе. Возвращается, протягивает мне весь пакет. – Держи.

Подхожу поближе, протягиваю руку, чтобы забрать у него препараты. Он резко прячет пакет за спину, свободной рукой хватает меня за талию, разворачивает спиной к двери. Впивается руками в стену, блокируя проход.

Воздух густеет.

- Отойди от меня! – отталкиваю его двумя руками, но он не двигается с места.

- Джана, – произносит мягко, дыша мне в лицо. – Давай поговорим и закончим с этим.

- Нам не о чем с тобой говорить. – отворачиваюсь. Даже смотреть на него невыносимо.

- Ксюш... – шепчет он, а у меня в ушах звучит его брезгливое «не думал, что ты такая дрянь!»

Каким образом в нем умещаются одновременно тот, кто причиняет мне адскую боль и тот, кто хочет меня вернуть?

- Лекарство, Карен.

Он сдается. Протягивает лекарство, отступает в сторону.

В одной руке водичка, в другой флакон с сиропом и столовая ложка – поднимаюсь к сыну. Карен следует за мной. Я не смотрю на него, но чувствую его взгляд на себе, прицельный, нетерпеливый. Мне стоит больших усилий не прогнать его, но он здесь, в отличие от меня, дома.

- Мам, я думал, ты мне снилась, – улыбается сын, когда я появляюсь на пороге.

- Я всю ночь была с тобой, Гера.

Откручиваю крышечку, набираю по очереди два полных мерных шприца, переливаю их в ложку. Сын послушно открывает рот и глотает сироп.

- Как ты умудрился заболеть? – спрашиваю в сердцах, убирая волосы с его лба. – Замерз? В классе много болеет?

- Джана, какое это сейчас имеет значение? – раздается за сзади.

С опозданием понимаю, что мы с его отцом невольно повторили наш привычный обмен репликами, когда кто-то из детей заболевал.

По взгляду Геры вижу, что он тоже это вспомнил. Ничего не говорит, но улыбка его становится всё шире.

- Ксюш, у меня важная встреча. Вику отвезу в школу, и... – делает паузу Карен. – Но я могу отменить, если...

Если что?

Если я попрошу его остаться?

Если скажу, что нуждаюсь в его помощи?

- Что ты, – отвечаю с наигранной непринужденностью, – важные встречи нельзя отменять. Ты же к ним месяцами готовишься. Иди. Я сама справлюсь.

Не знаю, почувствовал ли сын мою неискренность, но по тому, как хрустнули суставы на пальцах Карена, мне становится ясно, что мой почти бывший муж понял всё отлично.

Он подходит к Гере, треплет его волосы на макушке.

- Давай, сын, не пугай так больше маму. – И выходит.

- Я тебя напугал, да? – спрашивает ребенок, когда мы остаемся вдвоем.

- А ты как думаешь? – ставлю снова градусник, хотя уже по тому, как он смотрит, как моргает, как дышит, понимаю – температура начинает падать.

В комнату заходит свекровь, кладет на постель сменную одежду для сына. Киваю ей молча.

- Думаю, что ты на меня сердишься, что я подговорил Вику уйти за папой... Прости меня, пожалуйста.