— Вот, — стучу кулаком по столу, — Вот! Я не знаю! Это просто какое-то наваждение. Сначала я подумал, что у меня случилось помутнение разума, я даже старался обходить ее стороной, когда член при каждом взгляде на нее стоял колом. А потом… Я уже просто на стены стал лезть.

— А с женой не удовлетворить свои потребности было?

— Я удовлетворял. У нас с Лилей все хорошо в этом плане. Но каждый раз, когда я смотрел на Киру, у меня тут же вставал. Ты прикинь, я в тридцать семь разучился контролировать эрекцию?

— Да уж, — Миша трет устало глаза, — Какой-то пубертат у тебя в голове. А Кира тебе нравится как женщина, ну по всем фронтам, или просто как сексуальный объект?

— Я запутался, Мих! Нихера не понимаю. Сказал жене, что хочу попробовать с Кирой, а теперь… Теперь думаю, что на эмоциях херню сказал.

— Не, — он качает головой, — Это попахивает клиникой, Игнатик. Причем такой… Прям вот психиатрией. Давай подытожу. Ты пришел к жене, сказал, что хочешь чпокнуть вашу сурмаму, а сейчас жалеешь. Все верно? Я ничего не упустил?

— Все верно, — слова друга звучат абсурдно. И мой затуманенный мозг это воспринимает уже иначе. Может и не надо было Лиле все это говорить…

— Ну разводись тогда, че уж. И жахай вашу сурмамочку. Ты какой совет вообще хочешь получить? Я ж по этим делам не спец, Игнат. Я за двадцать лет брака ни на одну женщину не посмотрел даже мельком. Я свою Ирку пиздец люблю, чтобы одним телодвижением потерять.

— Да и я Лилю люблю… Просто наваждение, блядь, какое-то. Может я реально болен?

— Сходи к мозгоправу, побеседуй.

— Ну заняться мне больше нечем, как чужих людей в свой мозг пускать.

— Ну а что ты тогда хочешь? Ты меня зае! Что с тобой, Костров? Тебе снова пятнадцать?

Миха начинает злиться из-за моих метаний, а у меня у самого бошку крутит вертит. Я каждую минуту перебираю в голове варианты, как поступить правильно. И все они неправильные!

Дать Лильке развод? Но я люблю жену. Честно люблю. И ребенок…

А Кира… Господи… Сейчас мозг взорвется.

— Надо поговорить с ней, — четко решаю для себя.

— С Лилькой?

— Нет… С Лилей пока диалог не выходит. С Кирой, — третий бокал снова пустеет от одного глотка.

— И о чем ты собрался с ней говорить?

— Обо всем.

— Мда, я понял. С башкой у тебя совсем беда. На, — он кидает визитку на стол, — Хороший специалист, проверься. Да и к эндокринологу сходи что ль, может у тебя гормональный сбой.

— Че? — приподнимаю бровь.

— Ниче, а сбой. Проблемы со здоровьем, все такое, — Михаил встает с кресла, поправляя брюки, — И больше по такой херне не зови меня в ночи бухать. Я думал у тебя что-то серьезное, а ты как телка решиться не можешь, с кем тебе спать.

— Пошел ты! — огрызаюсь на друга, отодвигая почти пустую бутылку коньяка подальше.

— Давай-давай, Игнатик. Лечись. И Лильку не обижай, а то моя Ира… Ну ты знаешь, что с тобой сделает.

Друг уходит, а я остаюсь в баре один. Ну еще официантка и бармен.

Надо ехать домой, а там Кира… Лилька не вернется. И чет мне совсем хреново, с головой походу и правда беда.

8. Глава 7.

Захожу в дом, сбрасывая ботинки и пиджак. В руках уже точно пустая бутылка коньяка, лишь на дне проблескивает коричневая жидкость. Я открываю рот, тряся бутылкой и капая на язык остатки.

В доме тишина, словно все сдохли. Лилька… Упрямая, наверняка осталась на работе, ютится там на неудобном диване, но домой не вернется. Характер у нее бойкий. Если что-то задумала или решила, то уговорить почти нереально.

А вот где моя… Кхм, моя! Блядь, режет это вот местоимение. Не вяжется оно никак ни с кем, кроме Лильки. Моя жена, моя женщина… Это Лилька.