- Ма, - опускаю взгляд в пол, вновь чувствую себя беспомощной пятилетней девочкой, которую ударил очередной ухажер родительницы. – Ты ведь понимаешь, что я… я… - поджимаю губы, пластиночку заедает, слов не подобрать. – Я всю жизнь ждала от тебя любви, тепла, материнской заботы, а ты…

- Поэтому ушла от меня? Бросила родную мать!

- Я была тебе не нужна. У тебя появился новый мужчина, - горло сковывает удушливой болью.

- Да. Потому что я была молодая, - скрипит ее негодующий голос. – Ну, родила тебя в шестнадцать. И что? Крест нужно было на себе поставить?

Бессмысленно поднимать эту тему. Мама считает, что все делала правильно. Искала мне папу, хотела, как лучше.

Воспоминания накрывают и триггерят мои старые травмы.

Меня кроет до ломоты в мышцах.

- Мам, давай забудем старые обиды? Я хочу общаться с тобой, а не молча жить под одной крышей, словно мы друг друга не знаем! – лепечу онемевшими губами с волнением и дрожью.

- Конечно, - кивает. – Твой непутевый тебя бросил, о маме вспомнила! – лупит меня словестными пощечинами.

- Я сама от Руслана ушла.

- Почему? – щурится.

- Он предал меня. Нашел другую.

Мать иронично поднимает брови:

- А помнишь, когда ты пришла ко мне с новостью, что замуж выходишь, я тебя предупреждала! Предупреждала, что у восточных мужчин в порядке вещей многоженство. А ты что? Я люблю его, мама! Порадуйся за меня!

- Руслан русский, - сжимаю кулаки интуитивно.

- А его отец? А его дед и бабка? Русские? – фыркает недовольно и руки под грудью складывает. – Корни из родового дерева не выдернешь!

- Зря я это затеяла… как хорошо мы с тобой неделю молча прожили! – прохожу на кухню с надеждой, что родительница на этом успокоится.

Но, увы.

- Я всегда у тебя плохая и виноватая! – выкрикивает мне в спину. – А сама то чем лучше? М? Посмотри на себя, Лиля! Муж от тебя сбежал также, как и от меня твой папаша! С ребенком ты осталась одна. Хорошо хоть не с грудным. А я с тобой с маленькой одна осталась! И мамки у меня не было, чтобы помогла и подсказала!

Дышит тяжело, откашливается.

- Хватит… - шиплю не оборачиваясь. – Мы с Соней скоро съедем от тебя, не переживай.

- Опять сбежишь? – знаю, что мать улыбается своей кровожадной лютой улыбкой. – Сколько можно бегать от проблем, Лиля? Очнись уже, дура сорокалетняя!

17. 17. Дочка - болтушка

Слышу шорохи за дверью: топот чьих-то ног, звук нажатия на дверную ручку. Отрываю взгляд от бумаг.

- Папа! – задорно вскрикивает дочка и проникает в кабинет, как маленький ураган.

- Привет, - не могу сдержать улыбку.

Соскучился, капец как. По ее капризам, по неведомым истерикам и смеху. По всем ее «хочу» соскучился.

- Обнимешь? – встаю с кресла и объятия распахиваю.

Но Сонька не спешит обниматься. Осматривает меня строгим, пронзительным взглядом.

- Пап… - еле дышит, взгляд мечется из стороны в сторону. – Маме без тебя совсем плохо! Она каждую ночь плачет, пап! Каждую ночь! На развод собралась подавать, пап. А я не хочу, чтобы вы разводились. Мы же семья!

Слова рикошетом из мозга в сердце. Смертельные пули от собственного ребенка.

- Сонь, я… хочу с мамой поговорить. Но она пока не остыла. Я могу только усугубить ситуацию.

Качает головой отрицательно, морщит носик, как мышка.

- Я люблю тебя, Сонь. И маму люблю.

- Тогда зачем ты со шлюхой сексом занимался? – зловеще шипит.

Ну и как мне объяснить это ребенку, когда я сам не знаю ответа на вопрос?

- Сонь, присядь, - выкатываю стул и призывно хлопаю по мягкому сиденью. – Поговорим, как взрослые люди.

Шмыгает носом, поправляет прядь темных волос, выбившуюся из косички. Садится и смотрит в сторону отстраненно.