Шорохи. Обреченный вздох моей жены. Какое-то странное непонятное шуршание.

- Да, Руслан, - взволнованный голос Лили выбивает меня из равновесия.

- Привет, - выдыхаю мрачно, сжимаю пальцами переносицу.

- Что ты хотел? – старается казаться равнодушной, но получается у нее паршиво.

Я даже через телефон чувствую ее разбитое и потерянное состояние.

- Нам нужно встретиться и поговорить, Лиля. Ты все не так поняла!

- Я не так поняла? – усмехается едко. – Сонь, иди в комнату, пожалуйста, - шепотом просит дочку.

- Лиля… нам необходимо еще раз спокойно поговорить!

- Зачем? – с ноткой паники. – Руслан, твоя беременная молодая гадюка приползла ко мне сама, все мне рассказала. Как ты по кафе и ресторанам ее водил, ухаживал за ней, лелеял. И как она не знала, что ты женат.

Каждое слово, как стрела в сердце. Ядовитая и острая. Смертельная.

- Лиля... это все не правда! – срываюсь на крик. – По каким, блин, ресторанам? Ты с ума сошла?

- Я? Это я сошла с ума? – смеется, скрывая свою боль.

Я то знаю, что моя женщина сейчас плачет.

Плачет, потому что Оксана… черт! Черт!

Оксана наплела ей паутину лжи! Беременная молодая гадюка… как точно Лиля сказала. Подобрала прекрасную фразу, передающую точный смысл.

- Лиль, у меня с Оксаной договор на ребенка. Мальчик был зачат через ЭКО! Я тебе клянусь. Клянусь, родная!

- И я должна тебе поверить?

Я сильно жмурюсь от отчаянной агонии в области сердца.

Я не вру жене. Ребенок и правда был зачат через экстракорпоральное оплодотворение. Только вот это не оправдывает меня.

Совсем не оправдывает.

Потому что я тварь и последняя сволочь.

Я спал с Оксаной. Один раз, но это произошло.

Уже после процедуры ЭКО, когда мы с ней очень сильно сблизились. И видимо именно в этот момент молодая наглая девка решила, что может занять место моей жены.

- Лиль, я хочу увидеть Соню. Завтра. Ты же знаешь, суббота день папы и дочки. И бабушка будет завтра нас ждать! - перевожу тему, чтобы еще глубже себя не закапать.

- Если Соня захочет, - хрипло сипит и обрывает звонок.

Упираюсь лбом в свои ладони, поставив локти на стол.

Ну, сказал я жене, что ребенок – искусственно подсаженный. Только вины это с меня совсем не сняло. Наоборот, даже хуже стало. Я недоговорил одну маленькую деталь. Попытался себя оправдать, хотя сам накосячил! И если теперь Лиля решит мне поверить, а потом узнает, что измена была… она никогда не сможет меня простить.

И еще теперь передо мной открылась еще одна истина – Оксана со своими невинными глазами решила влезть в мои отношения с Лилькой и отодвинуть ее в сторону.

И у нее получилось.

Лиля ушла.

Оставила меня одного.

Протираю уставшие глаза, вновь беру в руки телефон и звоню Оксане. От ненависти скулы сводит, а в желудке нарастает изжога.

Длинные холодные гудки обрываются. Оксана не берет трубку вновь и вновь.

А я боюсь ехать к ней сам. Потому что убить змею готов за все, что она сделала. За то, что набралась наглости и решила разрушить мой брак, хотя это в наш с ней договор не входило.

За то, что пришла в мою жизнь невинным ангелом с чистыми намерениями, а оказалась продуманной стервой.

И себя ненавижу. За то, что поддался на уговоры отца и решил завести наследника.

За что, что не удержал друга в штанах и переспал с Оксаной.

16. 16. Дура сорокалетняя

- Сонь, - опускаю взгляд и пристально рассматриваю свои руки.

На маникюр бы записаться… Ногти уже отросли. Да и как вспомню ногтищи невинной Оксаночки, так вздрагиваю. Красивые, аккуратные, свежие. Такое ощущение, что она никогда ничего по дому ручками не делает.