Но он выбрал меня, сказал, что у его детей есть мать и это я, и он будет со мной до конца, потому что, если любимая женщина, вторая половинка не может дать ему ребенка, значит, так нужно.

– Ты ведь сделал свой выбор тогда, говорил, что только я, что только со мной. Почему сейчас, когда у нас есть сын? Почему, Самир? Почему не тогда?

Ничего не говорит. Дышит в затылок и молчит, чем доводит меня до ручки. Но сил кричать нет. Да и толку от этого крика? Он уже все сделал, мне остается лишь разбираться с последствиями его поступков.

– Почему? Пожалуйста, ответь мне.

И снова тишина. Самир упирается лбом в мой затылок, щекочет волосы горячим дыханием, а мне холодно, меня знобит, кажется, даже немного трясет. Горячие ладони мужа ложатся на плечи, крепко сжимая, и впервые за двенадцать лет не успокаивают.

– Это не имеет значения, Уль. Важно лишь то, что я тебя люблю, и все это ради тебя, ради счастья в твоих глазах.

Горькая усмешка таки срывается с моих губ. Ради меня, ради моего счастья. Разумеется, мужчины все делают во благо жены и семьи.

– Ради счастья? – дергаю плечами, сбрасывая чужие руки, и поворачиваюсь на стуле.

Запрокидываю голову и смотрю в родные глаза. В них нет чувства вины, в них озадаченность, легкое беспокойство, не более. Ему все равно, что у меня в душе, он не понимает, почему я не принимаю «радостную» новость.

– Это не мой ребенок, Самир. У него другая мать!

Возмущаюсь громче, чем хотела. Муж морщится, как от зубной боли. Да, голос у меня сейчас осипший, зареванный, дрожит. От звонкого мелодичного не осталось и следа. И пусть.

– Я не смогу принять чужого ребенка и жить в страхе, что однажды эта девка придет на порог нашего дома с требованием отдать малыша. Это ведь может случиться? Может. Никто не даст гарантий, что не будет этого. Не знаю, что между вами, но не хочу в этом участвовать. Дай мне развод. Не предлагаю, требую, Самир.

Мой голос звучит, на удивление, твердо, хоть и звенит от слез. Вижу, как наливаются злостью глаза напротив, как вздуваются вены на мощной шее, как раздуваются крылья носа от тяжелого дыхания. Еще секунда и грянет буря. Только мне все равно.

– Это не ради меня, это ради себя ты все сделал! Ради себя ты совал свое хозяйство в другую, не думая о последствиях. Вернее, о последствиях для меня, – продолжаю, пока меня нагло не заткнули.

Знаю, с него станется. Когда кто-то против, он найдет способ подавить противника и еще его же выставить виноватым. Но я не могла и в страшном сне представить, что окажусь на месте его оппонента.

– Ты сделал все за моей спиной, сейчас просишь о немыслимом. Может, еще и под мужика меня другого подложишь, чтобы у нас еще и третий ребенок появился?

– Не передергивай, Ульяна! – его глаза наливаются кровью, я на грани.

И пусть. Пусть почувствует, какого мне. Пусть проставит себя на моем месте.

– Я не передергиваю! У тебя будет дочь от другой девки, для равновесия мне нужен ребенок от другого мужика, если следовать твоей логике. А то нечестно как-то получается.

– Ульяна! – ревет так громко, что я в комочек сжимаюсь и уши ладошками закрываю. – Хватит молоть чепуху. Ты моя жена, и рожать будешь только от меня! Ты сравнила твердое с мягким. Возьми себя в руки, в конце концов, и включи голову. Мы еще не все обсудили, а ты уже в невменяемом состоянии. Такими темпами мы обсуждать всю неделю будем, а я рассчитывал на твое понимание и поддержку.

Понимание, поддержку. Он с ума сошел. Какие понимание и поддержка? Я вообще ничего не хочу обсуждать, но он не отступит. Будет держать до последнего, пока не добьется своего. Если решил, что все решится сегодня, мы до рассвета будем сидеть на этой чертовой кухне.