— Что так долго? — вкрадчиво спросил и развернулся ко мне.

Хищный. Опасный.

— Маришке сон приснился плохой… — ответила, тяжело сглотнув вязкую слюну.

— Заткнись уже с этими детьми! Затрахала о них трещать.

Крепко сжала челюсть, чтобы не нагрубить в ответ. В груди так кольнуло, будто острую иглу между ребер воткнули. Вадиму абсолютно наплевать на чужих детей. Он даже своего убил…

От упоминания о выкидыше горло сдавило спазмом, и слезы вмиг подступили.

Попов, чеканя каждый шаг, подошел вплотную. Запер дверь и, подхватив меня под ягодицы, взвалил на свое плечо.

Трепыхаться не стала. Отбиваться и подавно. Зачем? Чтобы разозлить чудовище еще больше?

Мое тело, словно мешок картошки, было кинуто на мягкую постель. От такого приземления я испытала боль в области поясницы, про которую благополучно было забыто после слов мужа:

— Как я соскучился по тебе, любимая. Терпеть больше не могу. Держишь меня месяц на голодном пайке. Не подпускаешь к себе.

Глаза Вадима засверкали каким-то странным блеском в свете луны, что проглядывал сквозь неплотно задернутые шторы. Он выглядел не иначе, как маньяк, нашедший свою жертву.

Схватил меня за голени и подтянул к себе на край кровати. Навис сверху, тяжело задышал и всю взглядом обвел.

— Отпусти меня, пожалуйста. Я не хочу... — Попыталась повысить голос, но из горла вышел лишь жалобный шепот.

Если Вадим захотел что-то, он легко это возьмет. Наши силы неравны, и я заведомо ему проиграла в этой неравной борьбе.

Не церемонясь и не слыша моих слов, муж задрал мою сорочку, под которой было только нижнее белье.

Попов, словно опьяненный, резко перевернул меня на живот и снял плавки. Следом по швам затрещала ткань сорочки.

Эти рывки носили странный, одержимый характер. Его руки и губы были везде. Он гладил, сжимал, целовал и шлепал.

Прикосновение его пальцев к моему телу пробудили одно лишь чувство брезгливости, за которым последовала и чистая злость.

— Сладкая моя. Настя… — томно прошептал, проложив дорожку из поцелуев от шеи к плечу.

— Не трогай меня! — Попыталась отпихнуть мужчину ногами, когда почувствовала хлесткий удар по ягодицам. Кожа запылала. Болезненно заныла. Мой голос сорвался на хриплый крик, а в глазах начало щипать от бессилия.

Я не хотела быть покорной. И не хотела секса с мужем. Было лишь одно острое желание: выть белугой и до последнего сопротивляться. Но рядом спали дети, они могут услышать крики, испугаться. Поэтому язык прикусила и замолчала.

Вадим так ничего и не услышал, управлял моим телом, как игрушечным.

Больно впившись пальцами в бедра, он снова перевернул мое туловище на спину, уместился между ног, дав почувствовать свое крепкое желание. А меня чуть не вырвало. Тошнота быстро к горлу подступила.

— Наська, прекрати вести себя как девка, ни разу не целованная. Что за дерьмо с тобой происходит?! — прорычал он. — Ты не хочешь меня? Мне нужно опять идти по любовницам?!

У меня внутри что-то оборвалось от его слов. В очередной раз. Посмотрела беспомощным взглядом на лицо мужа.

— Много их было? — выдавила из себя.

Сердце забилось как ненормальное, и стало больно дышать.

— Кого, черт побери, Насть?!

— Любовниц… Много было? — повторила.

— Ты сейчас серьезно решила обсудить моих баб? Вот прям щас, когда я, блядь, сексом хочу заняться?!

— Хорошо, — произнесла я дрожащим от обиды голосом.

Вадим понуро опустил голову и обреченно промычал:

— Почему мне досталась именно такая?

Не сдержалась. Накипело. Струна терпения лопнула. Мне жизненно необходимо было высказаться. Казалось, если не сейчас, то никогда. И я так и буду идти ко дну.