Усмехаюсь собственной глупости. Любовь слепа. И сейчас я за это расплачиваюсь.

– Уходи к ней, ты выбрал свой путь, ты выбрал своего человека. Зачем тогда стоишь здесь сейчас и смотришь на меня жадными глазами, как будто снова хочешь? У тебя ведь для этого есть другая, поезжай к ней, не мучай меня, – не поддаюсь на его провокации, и не отвечаю на вопрос.

– Если ты сама не разожмешь пальцы, это сделаю, я, – не реагирует на мои выпады, а я упрямо мотаю головой.

– Почему, лгунья. Почему ты так меня назвал? – упрямо пытаюсь сменить тему.

– Потому что делаешь вид, будто все хорошо, когда на самом деле это не так, носишь маску даже рядом со мной. Я уже забыл, какая ты настоящая. Что с рукой? – ему что, доставляет удовольствие меня оскорблять?

– Я не ношу рядом с тобой маску, – обида затапливает меня все сильнее. Кажется, что это все какой-то кошмарный сон, настолько все абсурдно. – Я с тобой не притворялась раньше, а сейчас ты заявил, что мы чужие друг другу люди. Так почему я должна быть с тобой откровенна после этого, когда ты перестал быть мне родным человеком?

Поражаюсь с однобоких хочу. Он недоволен, сжимает губы, хочет, чтобы я все так же беспрекословно выполняла, что попросит, только все изменилось буквально за несколько минут, он сам все перевернул в нашей жизни.

– Ясно, значит, сам, – тяжело вздыхает и начинает разжимать пальцы.

Пытаюсь вырвать руку, выворачиваюсь, но ему все равно, он сильнее меня и через несколько секунд ему все же удается разжать мои пальцы и увидеть наполовину содранный в этой борьбе пластырь.

– Черт, Алина, у нас ведь дети, что ты творишь?

Армад смотрит на меня с ужасом в глазах. Ему словно становится страшно от вида моей царапины, но я не понимаю причины такой реакции. Ну, поцарапана рука, и что? Заживет.

– Ты понимаешь, что это не выход? Твоя реакция на наш развод меня пугает.

– Да какая реакция? Ну, разбила я эту тарелку, порезалась осколком, что с того? Или я должна была, по-твоему, обрадоваться, плясать здесь от счастья, а не выть от отчаяния и боли, которые разрывают все внутри? Прости, что восприняла не так, как должна была. Ну, вот такая я, все из рук вывалилось после ошеломительной новости.

– Какую тарелку? – удивленно спрашивает меня муж. – Мне позвонил Артур, сказал, что увидел тебя с рассеченной рукой подавленную. Спросил, что у нас стряслось. Я думал, ты… – и запинается на этих словах.

Смотрю на него и жду, что скажет дальше, а потом до меня доходит смысл его слов.

– Ты решил, что я с жизнью собралась покончить из-за нашего разрыва? – у меня даже голос садится к концу фразы, настолько нелепо это предположение.

Он что, думает, что я настолько от него зависим? Неужели он думает, что весь мой мир был сосредоточен только на нем и без него все рухнуло, смысла в этой жизни больше нет? Я, конечно, его люблю, до конца своих дней буду помнить только приятные моменты, но вредить себе. Нет, это уже слишком

Даже для него такие мысли – перебор. Получается, он не знает меня, не знает, на что я способна? Знаю ли тогда я его, несмотря на то, через сколько мы вместе прошли? Или наоборот, то, как я много подстраивалась под него, помогала ему, как раз-таки позволила мне его узнать, а он, сильно не вникая в мою жизнь, принимая все жертвы как данность, даже не удосужился ничего узнать обо мне, и жили мы в притворном мире.

– А что я должен был подумать, Алина? Я уходил, ты была расстроена. Сын звонит обеспокоенный, что ты какая-то потерянная, рука в крови, сидишь на полу в кухне. Ты бы о чем подумала, будь на моем месте? – начинает отчитывать меня, а я не выдерживаю, толкаю его в грудь и выхожу из кабинки.