Ситуация с этой девочкой сильно выбила ее из колеи. Она очень долго переживала. А тут то же самое случилось в ее семье. Мне страшно представить реакцию дочери. Хотела бы я ее отгородить от этого всего, чтобы она не узнала ни о чем, но не получится.

Реальность очень суровая штука, и, когда настигает, становится очень больно. Да, я никогда не думала, что такое затронет моих детей.

Поднимаюсь в комнату, иду в ванну, беру с полки аптечку и обрабатываю руку. От перекиси рану неприятно жжет. Как не люблю все это. Ну, что поделать, раз случилось, надо лечиться. Хорошо, что не глубокий порез, лейкопластырем заклеиваю все. Делаю себе пометку, что надо будет пополнить запасы аптечки.

Я смотрю на себя в зеркало.

– Чего ему не хватало, в чем я виновата, почему ему со мной стало скучно? – спрашиваю у собственного отражения. – Не знаешь? Не знаешь.

Со стороны, наверное, выгляжу, как сумасшедшая, и пусть. Хочу хоть немного высказаться, иначе сойду с ума от роя мыслей в голове.

– Вот на кого он меня променял? На молодую и упругую с кучей амбиций, или просто на девчонку с красивой фигурой, смотрящую на него щенячьими глазами? Я ведь не стала клушей, я не стала бледной молью.

Да, под конец рабочего дня, бывает устаю, прихожу без рук, без ног и от усталости валюсь на диван после того, как приготовлю для всех ужин, выслушаю с улыбкой, перемою посуду или, если совсем тяжело, заброшу в посудомоечную машину.

Но ведь я работаю, не сижу дома. Да, общаюсь с разными людьми, не замыкаюсь в себе. Центром моего мира являются не только муж и дети. Мне интересно ездить на курсы повышения квалификации. Мне интересно общаться с новыми людьми.

Неужели в этом моя ошибка и надо было погрузиться полностью в семейный быт, когда мы вышли на стабильное плато? Но ведь тогда это была бы уже не я. Мне никогда не хотелось только сидеть дома вязать носки и заботиться о муже и детях. Вязать я успеваю: это у меня как хобби на выходных. Но это не смысл моей жизни.

– Ладно, слезами горю не поможешь.

Пока он сам не расскажет, все равно не узнаю, правда, только сильнее накручу себя, а у меня нет на это времени. Нужно срочно придумывать, как спасти приют, остаться при зарплате и детях.

Папка.

Черт.

Срываюсь с места, бегу обратно на кухню. Только бы Артур не посмотрел, что в ней. Он ведь с ума сойдет, когда узнает о том, что родители расходятся вот так, через случайно забытую бумажку. Как я могла это все там оставить?

Забегаю на кухню, но здесь уже никого. Пол чистый, только трещина в плитке напоминает о происшествии. Папка все так же сиротливо лежит на столе, но она сдвинута. Сын просто ее подвинул или все же открывал? Понимаю, что он не лазит по чужим вещам, не заглядывает ни в свои документы, но, видя, какая я грустная, мог ведь и из благих целей посмотреть, что могло вызвать мою печаль.

Я не узнаю об этом. Сама точно не пойду к нему, чтобы не возникало лишних вопросов. Мне остается только надеяться, что все же лишь подвинул. Хватаю папку и возвращаюсь в комнату, кидаю ненавистные бумажки на постель, а сама иду в душ.

Хочется смыть все с себя. Надеюсь, станет легче.

Встаю под горячие струи, подставляю лицо под воду. Легкие удары приятно массажируют кожу. Стараюсь сосредоточиться на этих ощущениях, чтобы немного отвлечься. Нужно хоть ненадолго очистить разум, чтобы произошла перезагрузка, после которой смогу все расставить по своим местам.

– Что за, – по коже проходится холодный ветерок.

Неужели дверца открылась, надо починить, поворачиваюсь и натыкаюсь на голодный взгляд мужа.