Позвоню Оксане Николаевне, пусть возвращаются из своей поездки по Золотому кольцу.

– А ну стоять! – громко командует наблюдающая за мной все последние пять минут Римма, хватая за плечи. – Ты чего это удумала? Может тогда сразу и про бэйбика в животе ему расскажешь? Чтоб уж он точно тебе никогда развода не дал, да? А может тебя просто всё устраивает? Ну а что? Дружить семьями с любовницей мужа – это же так клёво, да? Сына её привечать у себя дома, раз уж так вышло…

Из глаз всё-таки катятся слёзы. И, конечно, Римма их замечает.

– Господи, я уже и забыла, какая ты плаксивая во время беременности, – вздыхает. – Ну, прости. Не хотела так грубо высказаться. Я просто переживаю за тебя.

Грубо, не грубо, но факт. Так я точно не хочу!

– Всё, не плачь, – продолжает утешать меня подруга. – Не переживай. Ничего с Рыськой не случится, если она недельку-другую с бабушкой побудет. А вот ты точно ничего не добьёшься от своего неверного олигарха, если сдашься прямо сейчас. Тебе ещё работу искать, забыла? Этим лучше займись, чем глупости всякие думать.

Да, работу найти надо. Вот и киваю. Хотя плакать не перестаю. То ли, и правда, гормоны так накрывают, то ли просто нервы сдают всё больше. А нервничать мне сейчас противопоказано. Так что, как могу, стараюсь взять себя в руки. Не сразу, но получается. Хотя больше всего тому способствует звонок от свекрови.

Быстро стираю ладонями слёзы, отставляю чай на стол и бегу в гостиную, где остался мой телефон. Хватаю его и спешно принимаю входящий вызов. Ещё через мгновение вижу её улыбающееся лицо.

– Привет, дочка, как вы там? Здесь с тобой кое-кто очень хочет поговорить.

Оксана Николаевна разворачивает телефон, и я вижу свою любимку.

– Здравствуй, рысёнок мой. Как ваша с бабушкой поездка? Нравится?

– Привет, мамочка. А мне купили матрёшку. Сейчас покажу!

Дочь отбегает, но почти сразу возвращается, держа в руке деревянную игрушку размером в две мои ладони.

– Ух, ты, какая красивая!

– Да! – важно соглашается со мной она. – И их много. А внутри маленькая-премаленькая. Сейчас покажу.

Где стоит, там и садится, принимаясь с пыхтением разбирать деревянную куклу на две части. Сперва одну, затем вторую, за ней третью и остальные, выстраивая их в длинный ряд от большей к меньшей. Последняя и впрямь совсем крошечная, меньше ладошки Русланы.

Я улыбаюсь, глядя на неё.

– Моя ты умница, – хвалю за старания.

Дочка поднимается обратно на ноги и подбегает обратно к телефону.

– А где папа?

Моя улыбка дрожит, но я, как могу, стараюсь не показать ей своих истинных эмоций.

– Папа на работе, рысёнок. Будет поздно. У него очень важные дела, нельзя отвлекать. Но я обязательно передам ему от тебя поцелуй, как увижу, хорошо?

– Ладно, – безропотно соглашается Руслана. – Скажи ему, что я его очень-очень-очень-очень-преочень сильно люблю. Вот так сильно, – раскидывает руки в стороны.

Смеюсь, чувствуя, что ещё немного, и я просто опять начну плакать.

– Обязательно передам, моя хорошая. Папа тоже очень-очень тебя любит. До самых дальних звёзд.

Дочка кивает и широко улыбается, после чего её личико приближается к экрану, оставляя на нём влажный чмок.

– Ой, ну всё заляпала, хулиганка, – сетует Оксана Николаевна на такое варварство.

А мы с Русланой обе теперь смеёмся.

– Иди-ка, вон, собирай свою матрёшку лучше, – отправляет внучку складывать матрёшек в одну большую.

Та не спорит. Свекровь внимательно следит за ней с пару секунд, дожидается, когда та сложит вместе самые маленькие детали, и только после переводит внимание на меня.

– Как там у вас на самом деле? – интересуется уже гораздо тише.