Сейф-полотно захлопывается за мной с таким грохотом, что я б не удивился, если б отвалилось. Среди этих-то картонных стен. Выбираю лестницу, а не лифт. Но Полина выскакивает вслед за мной всё равно достаточно проворно, чтобы успеть оказаться на лестничной клетке до того, как я преодолею первый пролёт вниз.

– Погоди, – слышится за моей спиной от неё.

А когда я невольно торможу и оборачиваюсь в надежде, что она одумалась, добавляет:

– Я всё-таки спрошу кое-что, – смотрит на меня напряжённо. – Как давно?

– Как давно что? – прищуриваюсь, глядя на вцепившуюся в перилла жену.

– Как давно у тебя это всё с той девушкой?

Невольно ухмыляюсь.

– Если скажу, полгода или неделю. Или скажу, что не было ничего вообще никогда. Есть разница? – вопросительно выгибаю бровь.

– А не было?

Ничего не говорю. Возобновляю спуск по лестнице. Доверие либо есть, либо его нет. Не бывает золотой середины в этом вопросе.

И как бы мне не хотелось обернуться ещё хоть раз, точно зная, что она так и не покинула место, где стоит, я всё равно не оборачиваюсь. Глухая ярость так и раздирает всё нутро, пока я перебираю ногами ступени, постепенно ускоряя свой спуск. В итоге даже на дыхалке никак толком не отражается, когда я, наконец, оказываюсь на улице.

А вот дальше никуда не спешу.

Закуриваю.

Надо подумать…

Но думать надо холодной головой, а я сейчас слишком зол. Хотя одно в любом случае будет неизменно:

– Крестовский! – зову старшего смены, который обтирает стену неподалёку, прибыв вслед за мной.

Охранник тут же оказывается перед моими глазами, всем своим видом демонстрируя готовность слушать.

– Пусть те дебилы, из-за которых я теперь стою, как опущенный, тут один, найдут мне дочь. Здесь её нет. И выдели кого поумнее им в помощь. Или найдёте, или я вас всех закопаю. Это понятно?

В ответ мужик приоткрывает рот, явно собираясь что-то уточнить у меня по поводу сказанного, но в итоге захлопывается, коротко покосившись на верхние этажи с горящим светом в окнах, и просто кивает. Особо не задерживается, сваливает организовывать людей для выполнения данного ему поручения.

Спать этой ночью из них не будет никто. Да и в принципе до тех пор, пока моя Руслана не вернётся домой.

А вот когда я её верну, ещё посмотрим, как снова будет петь моя стерва-жена и так уж и нужен ли ей этот развод…

За окном слегка вьюжит. Вихри воздуха захватывают с крыш снежинки и, закручивая, уносят вдаль, где они рассеиваются вместе с воздушными потоками. Я с кружкой чая в руках смотрю на них из окна кухни, но едва ли понимаю, что вижу. Все мысли о другом. Например, о том, что я своей вчерашней выходкой всё только, кажется, усугубила между нами с Тимом.

Плохая была идея разыграть перед ним сцену с пьянкой, в которую он так легко поверил. И правду скрывать от него не стоило. Вообще ничего из этого не надо было делать. Надо было сказать всё, как есть. Что его дочь не просто в порядке, а с его мамой. Что не собираюсь я её у него отнимать. Я никогда так не поступлю с ним. Мне просто захотелось вернуть ему свою боль. Чтобы понял, каково это. В итоге саму себя больше наказываю.

В памяти ярко вспыхивает момент, каким взглядом одарил меня мой муж вчерашним вечером, когда я сообщила ему, что не в курсе о том, где наша с ним дочь. Столько паники отразилось в карем взоре…

Я ужасный человек!

Так играть на отцовских чувствах только такой и может.

И пусть он первый начал угрожать отобрать у меня ребёнка, и вообще изменщик, не стоило мне так с ним поступать.

– Надо ему сказать, – решаю, оборачиваясь в поисках телефона.