— Отойди. Алиса.

Голос Кориана прозвучал совсем рядом, а потом он поднял меня на ноги. На короткий момент у меня перед глазами оказался темно-синий форменный китель, косая линия золотых пуговиц, тяжелая эполета.

А потом в нос мне ударил запах Кориана — прохладный, немного мятный, тяжелый, как перец. Я вспомнила, как любила тайком ночью, до того, как он уходил в свою спальню, утыкаться носом ему в шею и дышать-дышать-дышать… Кориан не любил нежностей и тем более долгих объятий, но минутка после близости у меня была.

Воспоминания навалились на меня, как лавина, я зажмурилась. Кориан убрал руки, я пошатнулась, и в глазах потемнело окончательно.

Кажется, я за что-то схватилась — а потом все исчезло. Чтоб его! Главное, чтобы...

***

Впервые я увидела Кориана на весеннем балу в крохотном городишке, где я выросла. Это был последний год, когда я имела право жить в приюте для сирот. Едва мне стукнет восемнадцать, двери приюта откроются — и я уйду из них на все четыре стороны, хотя в тайне я надеялась остаться на должности воспитательницы или хотя бы посудомойки.

Все-таки приют был моим домом с детства.

Мой отец, барон фон Малькельм, обанкротился, когда мне едва исполнилось четыре, а когда кредиторы пришли в наш дом, чтобы его выставить оттуда, пустил себе в рот пулю.

Я его почти не помнила, только запах сладкого бурбона, и засаленную ткань желтоватой рубашки, и руки с траурной черной каймой под ногтями. Моя мама умерла еще раньше, когда меня родила, — может, поэтому отец не очень-то меня жаловал?

Так и вышло, что я оказалась в приюте. Там было неплохо! Ну, большую часть времени, разве что зимой холодно, но это мелочи. Некоторые, правда, жаловались, что кормят нас отвратительно и крысы по коридорам бегают размером с лошадей, но я считала, что кормят очень даже отлично, зато талия тонкая, а крысы — симпатичные и умные зверьки, если их приручить.

На весенний бал я идти не хотела — но пришлось.

— Ты дочь барона, Алиса! — рявкнула на меня директриса, когда я попыталась отказаться. — Ты обязана иметь манеры, знать грамоту и вообще — ты лицо нашего приюта! Мэрия и так уже утомила меня своими проверками! Якобы у меня здесь ненадлежащие условия! Всего-то одна дуреха умерла от лихорадки! Разве ж это ненадлежащие?

— Отличные условия, — пискнула я.

Умершую девушку я почти не знала. Она была красивой, тоненькой, совсем слабой и не смогла пережить довольно суровую зиму, хотя мы тайком отдавали ей свою еду и посменно — одалживали одеяла.

— Вот! — рявкнула директриса. — Так что иди на бал!

— Но директор Хемфилд…

— Слышать не желаю! Ты, Миранда — и возьмите еще пятерых на свое усмотрение — пойдете на городской бал в честь прихода весны, продемонстрируете там блестящие манеры, завидное здоровье, довольство жизнью и вернетесь не слишком поздно, потому что никто вашу работу в огороде не сделает и ваше дежурство утром никто не отменял. Все, кыш с глаз долой!

— Но мы не умеем танцевать! — отчаянно ухватилась я за соломинку.

Шумные балы меня пугали, по правде говоря, как и город, который тогда казался мне ужасно суматошным и шумным. Намного уютнее я себя чувствовала в саду или когда возилась с младшими.

— Не умеете… — задумчиво повторила директриса. — Ничего, миссис Фигг вас научит.

Только не она! Она же дерется палками чуть что не так!

— Ничего, потерпите. И… — Она прищурилась, вглядываясь в мое лицо. — И надо бы вам румян прикупить. Выглядите — краше в гроб кладут! Да, румяна не помешают. Все, иди! Иди-иди!

Так и вышло, что ударов палками — спину ровнее! руки, держи руки! да что ж вы такие непутевые! — избежать не удалось. Впрочем, остальным, кому выпала честь идти на бал, это не мешало.