Кивнув, он направился вперед по улице, — а я не могла оторвать от него пораженного взгляда. Вежливая улыбка и пенсне все еще стояли перед глазами.

На то, чтобы добраться до приюта, ушло время, зато я купила в аптеке целых три банки детской смеси на доставшиеся мне вдруг деньги. Кори устал и начал капризничать, вязанка тяжелых стеклянных банок со смесью оттягивала руку. У меня снова начала кружиться голова, слабость вернулась — я отчаянно убеждала себя, что мне это только кажется. Что скоро станет лучше.

Но в глазах все равно темнело от любого неосторожного движения. Ничего, справлюсь.

Первым, что я увидела, добравшись до приюта, был Марк. Старик как раз поднимался на крыльцо, и я поддержала его под локоть: знала, что колено болит от хотьбы по лестницам неимоверно. В руках у Марка была какая-то бумага. Неужели все-таки…

— Алиса! — обрадовался Марк. — И здоровяк твой! А кто пеленки намочил? Ну ничего, сейчас поменяем… Ну что, как там твой контракт? Поздравлять? А ты что… что ты плачешь? Дочка, ты что, ты что…

Марк встряхнул меня, едва не упав и досадливо ругнувшись на вечно подводящее “трухлявое”, как он говорил, тело.

Я отвернулась.

— Все хорошо, — улыбнулась наконец я, украдкой вытирая лицо. — Это я от радости. Я получила работу! За мной пришлют зачарованную карету, представляешь? Вот, еще одна ступенька осталась! Все, поднялись!

Я не стала говорить, что это далось мне едва ли не сложнее, чем Марку. Ничего, просто усталость, тяжелые банки смеси, да и Кори уже довольно крупный малыш.

— Каре-е-ету? — протянул Марк, сведя к переносице кустистые брови и останавливаясь у двери в приют. — Это что ж этот… Советник, что ли? Нанял все-таки? Ну этот, который приходил сюда. Головорез?

Марк подозрительно прищурился, и я закивала. Надо же. Головорез. Смешное какое слово.

Мимо нас проковылял человек на костылях, отчаянно пахнущий потом, и я посторонилась.

— Да, так повезло! А что у тебя? Это письмо? Неужели от твоей дочки?

— Это? — встрепенулся Марк, пряча руку за спину. — Да бумажку подобрал по дороге, не обращай внимания. Алиса, я тут вот что подумал. Деньги-то у меня заканчиваются, еще денек — и жить негде будет. Может, я, того, с тобой поеду? Ты ж нынче экономка, важная птица. А я помогу чем смогу, за хозяйством присмотрю, за здоровяком твоим. С собой меня возьмешь?

Он уставился на меня огромными и абсолютно честными глазами. Ясными и внимательными, несмотря на преклонный возраст.

— Я должна… только с разрешения Первого советника… Просто…

— А мы ему не скажем, ой! Помоги-ка… Ох, колено! Куда ж мне пойти-то? Сейчас-сейчас… — пробормотал он, переступая через порог. — Да, ты права, зачем тебе там старик… Только мешаться буду. Я уж… сам как-нибудь… завтра еще на почту схожу… Ты права! Разрешение Первого Советника — это куда ж без него! А я сам как-нибудь…

Марк, справившись с порогом, споткнулся буквально на ровном месте и охнул от боли.

— Ничего-ничего… — Отмахнулся он.

Сердце закололо.

С одной стороны, я не должна “водить мужчин” и нанимать кого-то могу только с согласия Кориана. С другой… да плевать! Как я еще могу поступить?

— А вообще… — наклонилась я к скрючившемуся Марку. — Ты знаешь, то поместье, куда я должна отправиться, — заброшенное! Так что Первый советник вряд ли даже увидит тебя, я думаю, мы можем…

— Вот и отлично! — приободрился Марк, выпрямляясь. — Вот и хорошо! Так-то оно и лучше — хоть не скучно, а?

Он сунул бумажку в карман штанов и, охнув, принялся вытаскивать Кори из “кармана” шали, куда я его усадила.