В тот же миг запах доносится до меня — моего пота, сладкого алкоголя, подтаявшего шоколада… И меня выворачивает на пол.

Становится легче. На капельку.

Нужно найти белого друга, понимаю я. С ним все будет лучше и приятнее.

Едва не падаю, едва не вступаю в лужу, меня шатает, ноги не держат, да и куда идти, непонятно. Время поджимает — дверей в комнате две. Выбираю ту, что уже, руководствуясь опытом, и не ошибаюсь. За ней что-то похожее на уборную. Окно в потолке. Ужасный ремонт, голубая вырвиглазная плитка. Возможно, даже авторский проект, иначе зачем делать такую крошечную, но глубокую ванную? А зеркало в бронзовой раме над умывальником? А этот унитаз с узким длинным баком, вроде бы и старинный, но я таких не видела никогда…

Впрочем, мне все равно, какой оно формы. Холодная вода из крана и возможность излить душу фаянсовому другу в относительно чистой среде — это все, что меня интересует сейчас.

Полоскает меня долго, в какой-то миг мне кажется, что не вытяну и сдохну прямо здесь, на голубом, не особо чистом кафеле. Но потом становится легче. Не лучше, но хотя бы легче. Можно переходить к второму этапу — приводить себя в относительный порядок. Я долго умываюсь, полощу рот, не обращаю внимания на мокрые волосы и шею, капли льются за шиворот длинной ночнушки с кружавчиками. Я такие только в детстве носила, когда у бабушки ночевала. Кто меня так нарядил?

В мутном зеркале — оно низкого качества и сильно заплевано — я рассматриваю свое лицо. В фильмах про зомби герои краше, вот честно, сама на себя не похожа. Круги под глазами чернющие, лицо бледное, плоское, губы синие, белок глаза красный, весь в полопавшихся сосудах. Что со мной случилось? Это так авария повлияла?

В полной прострации я ползу обратно в комнату, бездумно перебираю глазами все, что в ней есть, наконец, решаю направиться к окну, впустить больше дневного света. Отдергиваю плотную штору и так и замираю перед окном. Улица странная. Здания — очень мало многоэтажных, никаких стандартных панелек, ряды домиков, похожих на таун-хаусы, над которыми виднеются одноподъездные «свечки». Ближайший такой небоскреб торчит пальцем в небо не так и далеко, на соседней улице. Сизо-зеленого оттенка камень, это можно различить и с такого расстояния. Не особо много окон, и зачем-то открытые балконы без перил. Недострой?

Я не делаю выводов, просто глазею, потому что голова у меня пока чугунная, а мысли ползут очень медленно. Вот на балкон выходит человеческая фигура, вот она вдруг прыгает с высоты пятого этажа, а потом — в воздухе — отращивает себе большущие крылья и летит дальше, по своим делам, судя по всему.

— Ага, все просто, раз — и полетел, — произношу я хриплым, сорванным голосом, сползаю на пол и долго тру глаза.

Потом еще раз выглядываю в окно. Теперь уже обнаруживаю весьма экстравагантную моду у прохожих — у некоторых из них в волосах торчат вдоль черепа узкие то ли рога, то ли еще какие наросты. А остальные просто отличаются одеждой. Теперь уже и дома не кажутся обычными. Можно допустить, что у соседей напротив в саду настоящая шаровая молния слоняется.

— Я сошла с ума? — бормочу себе и прижимаю руки к лицу, приглаживаю волосы, беру себя за уши… и понимаю, что сережек нет. Да и отверстий под серьги всего два, а не шесть, как у меня было. Это уже на галлюцинации не спишешь!

Я мчусь обратно в ванную, бьюсь костями об углы, но не замечаю этого. Там перед зеркалом стягиваю с себя ночнушку и долго себя ощупываю. Тело и мое, и не мое. Лицо похоже, а вроде бы и нет. Шрамов старых нет, зато откуда-то ожог на предплечье и на лодыжке длинные белые царапины. Волосы не той длины. Разве что ногти короткие так и остались. Это не просто шокирует, это выбивает дух из тела. Объяснений никаких, как и что произошло, нет.