Какое-то время в воздухе висела тишина – участницы бранча прятались за хрупкими фарфоровыми чашками, переглядываясь друг с другом.

А я снова почувствовала себя здесь абсолютно чужой, никак не способной вписаться.

Все они были замужем по-настоящему. И мужья не отсылали своих жен из столицы, покупали им наряды и может даже любили их. А они и после свадьбы продолжали ходить друг к другу на приемы, сплетничать и жить счастливо.

От несправедливости всего этого в груди защемило, а глаза и нос предательски защипало. Нечестно. Безумно нечестно, потому что Морис лишил меня и надежды, и веры, и будущего.

– Лара, я слышала о том, что Морриган просил оформить развод… – нарушила тишину одна из девиц.

Я глубоко вдохнула, собираясь с силами для ответа, и боясь того, что вот-вот расплачусь, но Ванесса меня опередила.

– Джулия, давай лучше не будем об этом, – махнула рукой она. – В конце концов, мы тут подруги, и Лара пришла, чтобы отвлечься от Морригана, а не перемывать ему кости.

С удивлением и благодарностью я посмотрела на Ванессу.

Неужели ее слова были искренними? И она и впрямь сочувствовала мне всем сердцем? Что ж, тогда я была к ней слишком несправедлива.

Остаток бранча прошел на удивление спокойно и даже местами весело. Ванесса явно была лидером среди всех этих светских львиц, и они прислушивались к ее мнению. Так что меня больше ни о чем не спрашивали – скорее, наоборот, сделали пару комплиментов новому платью, а потом переключились на другие сплетни.

Я же в основном помалкивала, мило улыбаясь, попивая ароматный чай и внимательно слушая новости.

Впрочем, ничего особенного девушки не обсуждали. Так, прокатились по внешности Франчески, располневшей после родов, затем перешли на Лилианну, чей муж гулял по борделям, почти не скрываясь, а бедняжка стойко все отрицала. После помыли косточки старой госпоже Луизе, оставшейся богатой вдовой, за которой нынче ухаживал молодой и пронырливый аристократ из мелкого и бедного рода.

А вот о новой пассии Мориса услышать ничего так и не удалось – то ли о ней никто не знал, то ли не желали обсуждать это при мне, а может и вовсе никакой пассии не было, и Морис солгал мне про любовь.

Когда я вернулась в особняк, там, вопреки тревожному предчувствию, тоже все было в порядке. Николас каким-то чудом сумел заснуть без меня, и сейчас сладко сопел в своей кроватке, не обращая внимания на яркие солнечные лучи, пробивавшиеся сквозь окошко.

Няня сидела рядом с ним, а увидев меня коротко отчиталась, что маленький лорд плакал лишь пару раз, но его быстро удалось успокоить.

Да уж, наверно тогда Морис сам раздразнил его своим нервным видом – дети ведь всегда тонко чувствуют настроение родителей.

Я велела подать обед в малую столовую – от волнения на бранче толком поесть мне не удалось. Сидя в полной тишине, в примолкшем доме, я чувствовала себя безумно странно.

Ну надо же, вот сегодня я поругалась с Морисом, затем ушла в гости, и ничего не случилось. Мир не рухнул, с небес не грянул гром, и даже Ник вспоминал обо мне лишь пару раз. Значит, зря я так боялась всего на свете.

Когда я закончила обедать, проснулся Николас, и до самого вечера мы играли. Малыш был весел, болтал что-то на своем, а я вдруг поняла, что визит к Ванессе помог мне куда больше, чем сама того ожидала.

Может, не все так плохо, как казалось поначалу?

Да, мне до безумия больно от предательства Мориса и от того, что все его клятвы оказались фальшью. Но изменить это я уже не в силах, зато в силах жить дальше. И сегодняшний день это наглядно показал.