— И что? День рождения через полгода, — тут же вскинулась она, — я имею право выбирать с кем из родителей оставаться!

Что подсказывало, что выбор будет не в мою пользу.

10. Глава 2.6

Где же я провинилась, что меня так сильно наказывала жизнь? Что я сделала не так? Когда? Ведь все для них. Душа, сердце в раскрытых ладонях. Почему теперь это казалось таким жалким и никчемным? Никому не нужным.

У меня не было ответа на эти вопросы. У меня ничего больше не было.

По щекам покатились слезы. Дышать и то было больно.

Они все отвернулись от меня. Предали…

— О-о-о, — простонала дочь, — сейчас будет истерика.

Артем не выдержал первым. Вскочил со своего места и подлетел ко мне:

— Мам, ну прекрати, — обнял меня одной рукой за плечо и прижал к себе. Впервые в объятиях родного сына мне было холодно, — это же не катастрофа. Ну что ты? Ты же все равно самая лучшая, и мы тебя любим.

Не реветь. Держаться. Как угодно!

Я закусила щеку изнутри, пытаясь физической болью перебить душевную.

— Будем созваниваться, приходить к тебе по выходным. Ты будешь готовить свои фирменные пироги. Да, Марин?

Дочь коротко кивнула, но ни слова не сказала.

Коля отошел к окну и, заправив руки в карманы, напряженно всматривался в то, что творилось на улице. А я без отрыва смотрела на его напряженные широкие плечи и рассыпалась на никому ненужные осколки.

Что же ты наделал? Как ты мог так поступить со мной?

— Ты теперь вообще солидной дамой станешь, — пытался шутить Тёма, — с деньгами, с квартирой, со своей клиникой. Просто бизнес-леди! Уверен, отец и машину тебе с радостью отдаст. Бэху, например. Будешь рассекать, как королева.

— У меня нет прав, — мертвым голосом ответила я.

— Получишь. И права, и что угодно. Ты же умница у нас, справишься… — он замолчал, продолжая неуклюже меня стискивать. Потом вспомнил про мою любовь к животным и воспрял духом, — кошку заведешь! Теперь Маринка будет жить отдельно, и ее дурацкая аллергия тебе не помешает! Хочешь, я тебе кота подарю? Самого дорого и пушистого? Да хоть трех!

— Так значит вы видите меня? Одинокую и обложенную котами? — Спросила я, снимая его руку со своего плеча.

— Мам, да расслабься ты, — сконфуженно произнес он, — это же не конец света. Многие разводятся…чё теперь…

— Артём, заткнись, — холодно произнес муж. Все-таки не зря прошли эти годы. Он знал меня лучше всех, собравшихся в этой комнате, и чувствовал, что я на грани, — оставь мать в покое.

— Я же как лучше хочу.

Мой беззаботный мальчик, как же ты не понимаешь, что твое «как лучше» добивает последние ржавые гвозди в крышку гроба. Что своей наигранной веселостью и фразами из разряда «а че такова», ты обесценил все, что имело для меня значение.

Он не понимал. И Марина не понимала. Слишком молодые они, слишком жестокие в своей категоричности и делении мира на черное и белое.

Пожалуй, это понимал только Коля. Он изначально понимал, чем закончится этот разговор, понимал, что будет ломать на живую. Понимал, какую боль причинит не только его предательство, но поведение детей.

Понимал, но все равно сделал по-своему.

Зачем? Хотел наказать? А за что? За то, что сам и предал?

Хотел причинить больше боли? Тот же вопрос: за что? За то, что не была достаточно хороша для него? За то что не звезда?

Тёма снова сделал шаг ко мне, но я отступила:

— Не надо.

— Мам…

— Хватит, — строго сказал муж, — мы сейчас уйдем…

— Вообще-то я собиралась заняться своими делами, — возмутилась Марина, но тут же сникла под отцовским взглядом, — ладно.

— Мы сейчас уйдем, а ты собирайся, Вер. Не торопись, бери все что нужно. Можешь, поплакать или побить посуду…Мы не будем тебе мешать.