О, да. Мне все нравилось. Так нравилось, что хотелось удавиться.

9. Глава 2.5

— Как щедро ты меня оценил, — скупо выдавила я, вызвав очередной закат глаз у дочери. Кажется, она тоже считала, что я должна была упасть на колени и целовать ноги отцу за то, что не выставил из дома с голой задницей.

Конечно, Николай уловил сарказм в моем голосе:

— Что-то не так?

— Все так, милый. Все прекрасно. Спасибо за заботу.

— Если есть что сказать — говори сейчас.

— Это что-то изменит?

— Нет, — ответил он после некоторой заминки, — я считаю, что мое предложение оптимально в сложившейся ситуации.

— Говори, как есть, Коль. Твое предложение не оптимальное, а единственно возможное.

— Да, — он сложил руки на груди и дальше продолжал совершенно безэмоциональным тоном, — я надеюсь, ты это поймешь и оценишь. И не станешь устраивать цирк с судом и прочие аттракционы. Но если все-таки рассчитываешь на это, то позволь тебе напомнить некоторые детали. Бизнес делить не будем — он достался от моего отца. Вся купленная недвижимость записана на детей. Помнится, ты сама всегда на этом настаивала.

Настаивала. Мне казалось, что это самый надежный и верный вариант — обеспечить детей жильем. Это ведь так естественно —все вложить в их будущее, любая бы женщина-мать поступила бы так же. Все им, драгоценным крошкам, чтобы ни в чем не нуждались, чтобы во взрослую жизнь вошли твердой поступью и крепко стояли на ногах.

— Здесь нам нечего делить. По факту, единственное совместно нажитое имущество — это вот этот дом, — он сделал широкий жест, — Но его я тебе не отдам, даже не рассчитывай. Он строился для семьи, поэтому в семье и останется. Считаю, что квартира в новостройке и стартовые вложения в твой собственный новый бизнес компенсируют неудобства. И если все-таки надумаешь судиться, то помни, что тягаться тебе придется не со мной, а с детьми. Если совесть позволит — вперед.

Надо же, как хитро все вывернул.

— И ты говоришь про совесть? — изумилась я, — ты?! Человек, который…

Он вскинул ладонь, обрывая меня на середине фразы:

— Давай без оскорблений. Я понимаю, тебе все это не слишком приятно, но ситуация сложилась так, а не иначе. И теперь нам всем надо выйти из нее с наименьшими потерями.

Теряла здесь только я. И речь не о деньгах, домах и прочих благах, которые были в моей жизни. Речь о самой жизни, о том, что прямо сейчас без анестезии эти люди пытались ампутировать мне сердце.

— Не переживай о потерях, — горько усмехнулась я, — можешь ставить все себе. Мне не нужны ни твои деньги, ни что-то еще.

— Так не пойдет, Вер. Уйти с гордо поднятой головой и дырой в кармане я тебе не позволю. Не хватало еще чтобы меня обвинили в жадности, или в том, что я обделил мать своих детей.

— Ах, вот оно что… Хочешь выглядеть красиво в глазах окружающих? Никто не любит подлых крыс, так ведь, Ланской? Отсюда такой аттракцион щедрости?

— Думай, что хочешь. В любом случае я хочу, чтобы ты знала. Все нажитое за эти годы достанется нашим с тобой детям. Недвижимость распределена, депозиты тоже. В бизнесе выделены доли каждому из них. Так что можешь не переживать, что Ника как-то будет их ущемлять или претендовать на их имущество. На новую жену я заработаю отдельно.

Новая жена — как чудовищно это звучало из уст человека, с которым я прожила большую часть жизни. Как цинично. И как больно.

— Давай попытаемся не расстаться врагами. Ты должна понимать, что делить нам нечего. Дети уже выросли. Влад давно выпорхнул из-под родительского крыла, Артем тоже взрослый…

— Марине еще нет восемнадцати, — напомнил сын.