Не хочу, чтобы они видели, как мне больно.

Как Глеб меня уничтожил.

Это приводит в чувство. Глубоко вдыхаю, задерживаю дыхание.

Спокойно, Ева…

Что ж, если он хочет, чтобы я ушла – уйду. Пусть будет счастлив, предатель. Он меня раздавил, но я не стану за него цепляться.

Окидываю пространство взглядом.

Кроме вещей Глеба здесь есть те, что я привезла из моей жизни флориста: мой ежедневник, фото из детства, и еще… шкатулка, которую я подарила Глебу.

Ее сделал мой дед для своего сына – моего отца.

Их давно нет. Ее я подарила Глебу, когда решила, что обрела с ним семью. Он хранил в ней мелочи. И я не хочу оставлять ее предателю.

Стремительно иду через квартиру в кабинет.

Дверь открыта, Глеб даже сейф от меня не запирал. Я всегда считала это признаком доверия… Но, кажется, на самом деле мой муж считал меня настолько доверчивой и наивной дурочкой, что не считал способной лазить по его вещам.

Он меня не опасался. Не брал в расчет.

Я даже переписку не читала.

Не проверяла телефон. Доверяла ему слепо и полностью, как доверяют дети.

Шкатулка стоит на его роскошном столе, задвинутая за папки. Он редко ею пользовался. Она была небольшой, из красного дерева – это была дорогая и изящная вещь.

Открываю ее. На бордовом бархате старые запонки, печать, еще что-то – не смотрю. Вытряхиваю на стол. Нижний ящичек запирался на ключ. Где он, не помню. Наверное, у Глеба. Трясу шкатулку – нет, ничего там нет.

Прижимая подарок к груди, забираю вещи, документы. Свои фотографии, а вместо них оставлю осколки моей разбитой жизни и иду к выходу, стараясь ничего не чувствовать.

Попов ждет с виноватым видом. Я прохожу мимо, не обращая на него внимания.

Внизу со мной прощаются охрана в холле и консьерж.

Они не знают, что я не вернусь.

Обычно это жены выгоняют загулявших мужей. А у нас наоборот: Глеб выгнал меня.

– Ева Николаевна, – Попов пытается открыть передо мной дверь, но я опережаю, и сама сажусь в машину.

Сумку держу на коленях.

– Вещи можно положить назад. Включить кондиционер?

Август на излете, скоро придет осенняя прохлада. Но пока царят последние жаркие деньки.

Игнорирую его, глядя перед собой.

– Ну что ж… – до него доходит, что я не отвечу, и Илья начинает сдавать назад.

Путь долгий.

Квартира в спальном районе, в доме-свечке. Не новой, окруженной высокими деревьями. Меня выселили в отдаленный район, и даже не в новостройку. Глеб оценил мою разбитую любовь и то время, что мы были вместе – в это. Еще один плевок в душу.

– Восьмой этаж, – Илья протягивает ключи. – Я вас провожу.

Резко забираю их.

– Не трудись, – глухо отвечаю я, и выхожу из авто.

– Простите меня, – летит вслед.

Не оглядываюсь, с силой захлопываю дверь и мысленно посылаю к черту. Пусть катится к своему другу, раз считает, что совместно обманывать женщину – мужской поступок.

Поднимаюсь на восьмой этаж.

Это небольшая однокомнатная квартира. Пыльная, но светлая. С небольшой кухней и просторным балконом. Комната одна. Зачем мне больше? Площадь не слишком большая, но квартира не кажется тесной. Есть антресоли, даже небольшая кладовка…

Неожиданно квартира нравится мне.

Она похожа на объятия бабушки, куда возвращаешься после того, как жизнь тебя от души поваляла.

К тому же, у меня нет выбора.

Здесь осталась мебель после неизвестной хозяйки. Шкафчики на кухне. Стол с дешевой клеенкой. В комнате шкаф и складной диван.

Ставлю сумку на пол.

Стараюсь давить боль, настраиваюсь, что начнется новая жизнь. Как бы ни было тяжело – нужно победить, нужно выстоять.

На столе стопка документов – Глеб купил квартиру на мое имя. Даже не попрощался. Даже не пришел лично…