– Ева, не пугай меня, просто скажи, шевелится ребенок или нет!

Только дикий вопль Глеба дал понять, что я теряю сознание, уплываю и ничего не могу поделать. Ощущаю, как муж встряхивает меня, а затем приходит темнота.

О том, что было дальше до сих трудно вспоминать…

Мы не успели добраться в клинику, где у нас был контракт. Врач на скорой сказала, что мне и ребенку нужна экстренная помощь. Сердцебиение плода она не услышала, меня доставили в больницу. После УЗИ главный врач в виду высокого положения моего мужа, лично встретился с нами и объяснил, что уже поздно что-то делать. Сердцебиения нет, нашего малыша отнял тромбоз пуповины.

Я долго не могла принять это.

Не верила.

Еще позавчера было все хорошо. Я обследовалась у врача, у меня были результаты анализов и УЗИ, я сама слышала биение сердца. Сил спорить с этим у меня не было. Я находилась в сумеречном сознании.

За меня боролся Глеб.

Злился, говорил, что этого не может быть! Врач дал ему послушать тишину в моем животе. Затем меня заставили рожать и до сих пор я не понимаю, как мне удалось это сделать.

Я мучилась часов девять.

Почти ничего из этого не помню, только непроходящую боль. Меня скручивало от нее – физической и душевной. Я орала, выла, плакала, не понимая, что происходит и за что мне это.

Глеб ждал в коридоре все это время.

Я слышала, как переговариваются нянечки, как жалеют его. Он сидел, убитый, похоронив лицо в ладонях и слушал мои вопли.

Она еще нового родит, говорили они, а ему трудно, сына потерял...

Ребенка мне не показали.

Около пяти последующих дней я почти не помню.

Только урывками. Помню персонал. Мою тоску, черную боль и нежелание двигаться. Я лежала, свернувшись клубком, лицом к стене и не понимала, как жить дальше. Жизнь лишилась смысла. Не хотелось двигаться, думать, никого видеть и слышать.

Спасали меня только мысли о Глебе.

О его боли. О том, где он, что чувствует. Единственное желание, что я испытывала – увидеть его, обнять, поплакать в плечо, потому что после родов я не могла плакать и слезы царапали изнутри, как взбесившаяся кошка.

Я хотела в нем обрести опору.

Верила, что он спасет меня из темноты, в которой я оказалась.

Жизнь показала, что это был очень наивный поступок.

Меня отвлекает звонок телефона. Взглянув на незнакомый номер, все же отвечаю.

– Ева?

У мужчины очень приятный бархатистый голос. Я решаю в пользу юриста, которого хотел прислать Глеб.

– Да, это я.

– Мы можем встретиться? Речь о вашем муже, насколько я понимаю, у вас назревает развод.

Тон странный для юриста. Мне казалось, они больше говорят по делу. Мужчина же словно ведет светскую беседу.

– Вы адвокат Глеба?

– Нет.

В сердце колет иглой от тревоги.

– А кто вы?

– Тот, кто решит вашу проблему, – он говорит так, словно предлагает всю свою мощь и покровительство. – Я давний друг Глеба. Но скорее всего, он ничего вам обо мне не рассказывал.

5. Глава 5

– Меня зовут Михаил Корн, – представляется он.

– Корн?

Никогда не слышала. Глеб не упоминал его имя даже вскользь… Хотя, у него много знакомых и я слышала далеко не о всех. Но давний друг?

– Не пытайтесь меня вспомнить. Глеб обо мне не упоминал. Давайте встретимся, Ева. Сегодня вас устроит? Или завтра, если сегодня для вас поздно.

– Зачем?

– Хочу поговорить о Глебе. И предстоящем разводе. Он будет давить на вас, чтобы вы не использовали против него рычаги влияния, как жена… Хочу предложить вам помощь.

Голос располагающий. Но в непривычной чужой квартире становится страшно. Я совсем одна. И его я не знаю.

– Извините, нет. Мне не нравится ваше предложение.