Муж как-то неказисто кивнул, а Спиридонов все так же улыбался. Широко, открыто и ненатурально. Я все так же делала вид, что не замечаю этого.

— Конечно, Мария, — наконец произнес он, мазнув насмешливым взглядом по Абрамову, — Но только ради вас.

— Спасибо! Вы самый лучший и чуткий начальник на свете. — пока я растекалась в благодарностях, муж стоял рядом, словно каменное изваяние, и молчал.

20. Глава 4.5

— Ну, бывай, Семен, — бодро произнес Спиридонов, — жалко, что не сможешь придти, но семья – святое. Так что в следующий раз… может быть. В общем, желаю вам хорошо отдохнуть. Мария, мое почтение…

Склонил передо мной голову, обозначая поклон, а с виду вся такая счастливая и легкая, внутри просто кипела.

То ли от того, что этот старый перец вызывал у меня отторжение, и в его словах мерещился потайной смысл. То ли от того, что я кожей чувствовала разочарование собственного мужа, стоявшего рядом со мной, как кусок бревна.

— Хороший у вас начальник. Отзывчивый, — старательно пряча свои эмоции, улыбнулась я, — другой бы к черту послал. А этот отпустил…Надо в благодарность ему мой фирменный пирог испечь.

Семен поморщился, будто я сказала абсолютную глупость. Снял мою ладонь со своего локтя и направился в кабинет. Я за ним. Зашла внутрь, дверь аккуратно прикрыла и прислонившись к ней спиной, наблюдала за тем, как муж прошел к своему столу, раздраженно развязывая узел на галстуке.

— Сем, все в порядке? — спросила я, кое-как сдерживая сарказм.

Муж плюхнулся на кресло, запрокинул голову на подлокотник и, уставившись в потолок, тяжко вздохнул.

— Вообще-то не очень, Маш, — в голосе явное сожаление и укор, — обязательно было выставлять наши семейные дела на всеобщее обозрение?

Это что-то новенькое.

Когда это Абрамов начал стесняться наших семейных дел? Насколько я помню, для никого никогда не было проблемой ни позвонить жене в разгар дня, ни прилюдно меня поцеловать. Что изменилось?

— Ты стесняешься меня или наших семейных дел?

Он снова недовольно сморщился:

— Не говори глупостей. Просто было…неудобно.

— А, по-моему, было мило. И за нас все порадовались. Оксана вон чуть не прослезилась, да и Петр Васильевич за нас порадовался. Золотой мужик.

После этих слов, муж подорвался со своего места, подошел к окну и, заправив руки в карманы, уставился на улицу.

Ему явно больше хотелось провести вечер на деловой встрече со Спиридоновым, чем романтический ужин со своей ненаглядной женой. Настолько явно, что не заметить этого было просто невозможно.

— Ты должна была предупредить о своем приходе.

— Я хотела сделать тебе сюрприз.

— Надо было сделать его утром. Я бы тогда планы переиграл заранее и не попал бы в такую неудобную ситуацию.

— Что в ней неудобного? Петр Васильевич был очень благосклонен и отпустил тебя. Куда бы вы не собирались, но сегодня там прекрасно обойдутся без тебя. Так что расслабься и получай удовольствие.

Кажется, ему не понравилась моя фраза о том, что без него можно прекрасно обойтись.

— Это очень важная встреча! Для работы, для будущего! А вместо этого придется идти на какой-то концерт!

Вот по идее сейчас надо было оскорбиться, устроить ему скандал и уйти, обиженно хлопнув дверь, однако вместо этого я подошла к мужу и обняла его, прижавшись щекой к напряженной спине.

Даже не рассчитывай, Абрамов, что мы сейчас разругаемся, вечер накроется медным тазом и ты с чистой совестью рванешь к Спиридонову. Даже не мечтай.

Почему-то мне было принципиально удержать его рядом с собой в этот день. Стоило вспомнить холеную физиономию Петра Васильевича и его взгляд, больше похожий на рентген, как внутри меня просыпалась стерва, единственной целью которой было обломать им все планы, какими бы они ни были.