Ребёнок — это очень дорого, а я не представляю, как успеть всё и одновременно с этим ещё и работу искать. Помощи ждать неоткуда, мама изведёт меня, а Лера сама из тех, о ком приходится заботиться. Засада.

— Сашка-то свалил уже в свои Таити?

— Что? — не понимаю я.

— Я думаю, он не в Москву полетел, а повёз любовницу к морю. Пожарить на белом песочке.

— Лер, не надо, — я опускаю взгляд. — Я видела фото, он действительно на выставке, его снимали там.

— Вот и славно, не будет тебе мешать доделать начатое. Одевайся давай, сейчас поедем к тебе за вещами, но сперва заскочим в одно место.

— В какое? — настораживаюсь я.

— Увидишь.

Пока я собираю то немногое, что успела привезти сюда, Лера идёт к врачам и добывает мне выписку. Если ей нужно, она бывает крайне настойчивой и пробивной. Мне даже неловко оттого, что сестра столько ради меня старается.

Гадкий голосок внутри требует, чтобы я была осторожной и не надеялась, что это бескорыстная помощь. Лера обязательно попросит меня о чём-то позже. Я отмахиваюсь от него как могу, но выходит неважно. Голос прав. Я была бы совсем идиоткой, если бы не запомнила за всё это время, что у Леры всегда есть скрытые мотивы.

Одеваемся и выходим на улицу. Перед крыльцом дожидается Оля, которая, видимо, взяла машину матери. Мы садимся, пристёгиваемся и выезжаем. Я ловлю себя на том, что нервничаю сильнее обычного.

— Только едь аккуратнее, пожалуйста, — прошу я.

— Путаешь меня со своим муженьком? — усмехается подруга.

— Почти-бывшим-муженьком, — хмыкает Лера, вбивая адрес в навигатор. — Но с ним мы разберёмся.

— Сперва всё выясним, — осторожно обозначаю я границы.

— Да, — кивает Оля. — Я встречалась с парнем одним. Он адвокат. Теоретически я могу попросить его помочь отжать часть бизнеса при разводе.

— И что я буду с ней делать?

— Настюх, не тупи, — закатывает глаза Лера. — У тебя ребёнок будет. Купишь себе квартиру где-нибудь, всякие пелёнки-подгузники и вот это всё. Тебе что, деньги лишние?

— Вот, — соглашается Оля. — А жить с изменщиком — это себя не уважать. Сегодня бабу на столе раскладывает, завтра на конференцию с ней уедет, а потом что? Тебя выгонит на мороз, а той клуше ребёнка твоего отдаст и скажет, что теперь она мать?

— Саша так не поступил бы…

— Он поступил бы именно так, как ему удобно.

— Ты должна себя обезопасить. К счастью для тебя, мы поможем.

— Как?

— Мы едем в загс прямо сейчас, а ты пишешь заявление. — кивает Лера, глядя на меня в зеркало заднего вида. — Детей у вас нет, так что тебе не нужно его согласие.

Полчаса спустя мы действительно паркуемся перед загсом. На меня нападает паника. Всего пару лет назад я выбежала из здания радуясь и ликуя, ведь тогда я стала женой самого замечательного, как мне тогда казалось человека в мире, а теперь иду практически с повинной, чтобы признать, что мои розовые очки сломались и крошки стекла до слёз больно режут глаза.

Я ошиблась. Я проиграла. Как же стыдно…

Почему-то кажется, что женщины, которые принимали наше заявление тогда теперь будут глядеть с ехидством и осуждать.

Девчонки выводят меня из машины, берут за руки и как ребёнка ведут внутрь. Мы немного путаемся в коридорах, но в конце концов находимся. Получаем номер, ждём свою очередь. Я не успеваю решить для себя, хочу ли этого, нас приглашают в кабинет и девочки садят меня за стол.

— Слушаю вас, — фыркает женщина, не поднимая взгляда.

— Нам нужно заявление на развод…

— Дети есть? — спрашивает сотрудница. — Долги, кредиты?

— Нет, — осторожно отвечаю я.

— Беременность?

— А это тут при чём? — хмурится Оля.