— Я предпочитаю не обманываться, а смотреть правде в глаза, — парирует она.

— Хорошо. Раз так, пожалуй, оставлю уговоры и покажу тебе кое-что, — подавшись вперед требовательным тоном задаю вопрос: — Знаешь, где сейчас твой отец?

— Может, дома. Или на работе. А что?

— Сейчас твои родители в одной очень дорогой частной клинике. Быстрицкий проходит там лечение.

— Возможно, — хмурится девушка. — Мама говорила, что отцу чистят кровь и делают капельницы.

— Именно, капельницы, — нажимаю на своем телефоне несколько кнопок, подключаясь к нужной камере. В фокусе вижу Быстрицкого, лежащего на кушетке с иглой в вене. Камера немного дергается, потому что прикреплена к халату врача, делающего процедуру. Но зато так гораздо реалистичней. Кладу телефон на стол и толкаю к Снежане. Командую: — Возьми и смотри.

Но она не спешит. Вглядывается в мое лицо, пытается что-то там прочесть. Добавляю во взгляд отмороженности. На моих оппонентов обычно действует как надо. На нее, похоже, тоже. Наконец берет телефон и с полминуты молча разглядывает экран. Делает шумный вдох и поднимает на меня глаза.

— Кто… кто это снимает? — уточняет чуть дрогнувшим голосом.

— Молодец, уловила самую суть, — киваю я. — Снимает мой человек. Как видишь, он совсем близко к твоему отцу. Добавить к капельнице специальный препарат не составит труда. Смерть признают естественной. Ведь Быстрицкий серьезно болен. Естественно, вскрытие ничего лишнего не покажет.

— Вы готовы пойти на убийство невинного человека? Вот так просто? — произносит Снежана теперь уже с откровенной ненавистью. На секунду возникает острое желание увидеть в ее взгляде совсем другое чувство. Не менее сильное. Но в нашем случае это все равно невозможно. Моя пленница уже не пытается держать себя в руках: — Вы такой же монстр, как Борис! Ничем не лучше, — выплевывает презрительно.

— Да, девочка, я ничем не лучше. Вроде этого и не обещал. Да и твой отец вовсе не невинный. Думаю, сама прекрасно знаешь. В его случае это вообще будет не убийство. Лишь немного ускорит события.

Снежана бледнеет и нервно сглатывает. Видимо, не подозревала, насколько серьезна ситуация с отцом. Скорее всего, родители ей не говорили. Мне жаль, что она вот так все узнала. Но я легко отбрасываю эту жалость. В делах не место сантиментам.

— Нет, — произносит она вдруг. Бледная, но решительная, откладывая мой телефон обратно на стол.

— Что, нет? — цежу сквозь зубы, стараясь не показывать раздражение. Своим упрямством уже реально бесит.

— Это ничего не изменит. Я не буду вам помогать. Вообще не знаю, как и когда сделана эта запись. Навредить отцу не так просто. У него отличная служба безопасности. В вашей… среде, — презрительно выплевывает это слово, — по-другому не выжить. Все препараты тщательно проверяют. И врачей тоже.

— Ладно, а если так, — беру телефон и пишу сообщение тому, кто на другом конце камеры. Снова переключаю на видео и толкаю девчонке. — Это тебя убедит?

Она берет мобильный и внимательно смотрит. Перевожу взгляд на экран ноута. Там у меня параллельное кино. Мой человек достает из кармана телефон и подносит ближе к камере. Так, чтобы было видно время и дату. Все снимается прямо сейчас. В этом я не блефую. Затем перед экраном появляется ампула препарата. Камера чуть фокусируется, позволяя прочитать название. Врач отламывает верхушку, набирает жидкость в шприц и подходит к капельнице.

Видео выхватывает расслабленное лицо Быстрицкого, спокойно общающегося с женой. Она сидит рядом, на стуле. Они оба не обращают внимания на доктора, считая своим, проверенным. Но почти любого можно перекупить. Вопрос лишь цены. Вместе со Снежаной наблюдаем, как мужская рука подсоединяет шприц к специальному дозатору. Остается только нажать на поршень.