Я кашляю, чтобы прочистить горло.

- Здравствуйте, - стараюсь говорить почтительно, - Надежда…

- Надежда Константиновна!

Мама Стаса расправляет спину и поднимает подбородок повыше.

Ох как мне все это не нравится! Безумно неудобно обманывать ни в чем не повинную женщину.

- Здравствуйте, Надежда Константиновна, - повторяю я.

- Ну здравствуй! – мама Стаса даже снисходит до вымученной улыбки. – Как, говоришь, зовут-то тебя, золотце? Лизой?

- Лизой ее зовут, - ворчливо поясняет дядя Дима. – Лизаветой. Долго ты нас еще на холоде будешь держать, Надежда?

Вслед за мамой Стаса мы идем в дом.

А дальше начинается настоящий дурдом.

Надежда Константиновна накрывает нам на кухне завтрак на скорую руку, а сама куда-то исчезает.

И не успеваем мы допить чай, как дом наполняется толпой каких-то людей.

Незнакомые женщины подходят ко мне здороваться одна за другой.

Стаса хлопают по плечу, поздравляя с женитьбой.

Меня расспрашивают о деталях наших отношений, и приходится выдумывать их на ходу.

- А вы, наверно, познакомились в ресторане, где Стас официантом летом подрабатывал? – спрашивает меня одна из многочисленных тетушек.

- Да, - вру я уже почти уверенно, - я тоже работала там официанткой.

Краем глаза вижу, как Стасу наливают стопку. Он чокается с мужчинами, и, выдохнув, они опрокидывают в себя прозрачную жидкость.

Мужчины вообще очень быстро куда-то деваются.

Не успеваю я и глазом моргнуть, как остаюсь наедине с женщинами.

Они увлеченно обсуждают мою свадьбу со Стасом, которую уже решили отпраздновать завтра.

Моего мнения по этому поводу никто не спрашивает, поэтому решаю просто расслабиться и сдаться судьбе.

Не знаю, зачем дядя Дима решил устроить все именно так, но спорить и раскрывать себя, думаю, опасно.

В конце концов свадьба не может быть настоящей, ведь по документам я все еще замужем за Антоном.

К обеду на столе появляются настойки, салаты и пироги.

Алкоголь я игнорирую, а вот остальным угощаюсь с большим удовольствием.

Меня уже даже в беседу особо не втягивают.

Так что я выдыхаю впервые за последние дни и с удовольствием слушаю женские разговоры.

Кто с кем живет, кто от кого ушел, и кто у кого родился.

Песню про «женское счастье» прерывает Надежда Константиновна, вернувшаяся на кухню с большой коробкой в руках.

- Вот, Лиза, платье для тебя нашли! – торжественно объявляет она, открывая коробку. – У тети Маши дочка замуж собиралась, а жених погиб. Не судьба. Вот платье осталось. Ему всего-то лет пять. Новое, считай. Так что все по моде.

Она аккуратно за плечики приподнимает наверх белое кружевное нечто.

Я даже дышать забываю от ужаса.

На корсет нашиты большие атласные розы со стразами. Такие же розы красуются по подолу длинной пышной юбки в оборках. А их маленькие копии прячут под собой резинки круглых рукавов -фонариков.

- Оно слишком… роскошное, - мямлю я, заикаясь, - может, обойдемся без платья… как-нибудь по-простому?

- Итак все простое! – сердится Надежда Константиновна. – Ни ресторана, ни банкета – ничего организовать не успеем для вас, торопыг. Хорошо хоть в школе разрешили столы накрыть! Так что не спорь – наша невеста будет, как положено, в белом платье!

У меня душа от ее слов не на месте. Ну как же нехорошо получается. Мне стыдно за наш обман. Почему дядя Дима не рассказал сестре, что свадьба ненастоящая? Она ведь меня действительно сейчас в семью принимает.

Послушно переодеваюсь в платье, только прошу не затягивать корсет.

- Да это и не нужно, - замечает, кажется, тетя Варя. – Вон какая у тебя грудь пышная. Того и гляди выскочит, если корсет затянуть.