— Не уходи, — я обреченно отложила вилку в сторону, смирившись с тем, что сегодня в меня ни кусочка не влезет, — все равно все узнаешь.

Они оба настороженно смотрели на меня, ожидая продолжения, а я с трудом подбирала слова. Все они казались плоскими и ненастоящими, и не могли передать всю ту глубину задницы, в которую провалилась моя семейная жизнь.

— Руслан мне изменяет.

8. 8.

У Ани глаза стали в пол лица, а Кир и вовсе подавился, будто услышал что-то совершенно невероятное.

— Лан, прости, за дурацкий вопрос…но ты уверена? Он же в тебе души не чает. Смотрит, как на драгоценность.

Видать, обесценилась моя драгоценность, ушла в утиль.

— Он заделал ребенка другой женщине.

Стоило сказать это вслух, как на меня наваливалась каменная плита. Придавила к полу так, что не вдохнуть и не выдохнуть. Это не сон, не бред. Это гребанная реальность.

Аня громко охнула и зажала рот ладонью, а Кирилл побагровел:

— Вот козлина. — На его скулах играли желваки, и вообще он выглядел так, будто прямо сейчас был готов отправиться бить морду моему благоверному, — что за шмару он себе нашел? Кто-то с работы? Уволю к чертям собачьим. Так что больше никуда и никогда не устроится.

У них бизнес на двоих, а я — пришла в компанию позже, и кадровой политикой занимался именно Кирилл.

— Нет. Не с работы, — прежде чем сделать самое жуткое признание, я набрала полную грудь воздуха, — это Юля. Моя племянница.

И тишина…

В воздухе повисло столь плотное удивление, что его можно резать ножом. Аня с Кириллом переглянулись, явно сомневаясь в услышанном, а я безбожно покраснела.

Почему так? Натворили дел другие, а провалиться от стыда хотелось мне.

Кирилл первым пришел в себя и рявкнул так, что посуда в шкафу звякнула:

— Он совсем, что ли, охренел?

Следом за ним отмерла Анечка:

— Как… Как же… Разве так можно?

Я развела руками:

— Выходит можно.

— Так, — Кирилл строго посмотрел на меня, — давай все по порядку. От и до. Как узнала, когда, при каких обстоятельствах.

Мне не хотелось, но я все же я рассказала, потому что держать в себе весь этот кошмар было невыносимо. Он разрывал меня изнутри, разъедал внутренности, убивал.

Я рассказала о том, как готовилась к нашему празднику и о визите племянницы. О том, как Руслан позволил мне уйти, а сам остался с ней.

Под конец я все-таки не выдержала и всхлипнула.

— Так, все, успокаивайся! — Анька подорвалась на ноги и обняла меня, — жизнь на этом не заканчивается. Сейчас погрустишь, потом выдохнешь и пойдешь дальше.

А я не знаю, как дальше. Куда дальше-то? Мне тридцать пять, я беременная и очень уязвимая. Мне страшно.

Про беременность я, кстати, не сказала. Не смогла. Язык прилип к небу и ни слова на эту тему не вырвалось. Это только моя тайна, и я не готова делиться ей даже с самой близкой подругой. Пока не готова.

Аня гладила меня по голове и приговаривала:

— Все наладится, Лана. Наладится. Все будет хорошо.

— Будет, — я шмыгнула носом, — у них, и у меня. Но отдельно.

Кирилл вперил в меня цепкий взгляд:

— На развод подашь?

9. 9.

У меня что-то оборвалось внутри.

Мучительно, жестко и безвозвратно.

— Подам.

Анина рука на моей макушке замерла, а Кирилл после секундной задержки отвел взгляд.

Жалели меня.

Я — жалкая…

— Ты уверена?

— А что ты предлагаешь? Сделать вид, что ничего не было? Встречать его с работы? Кормить, поить, ложиться с ним в постель, зная, что он пришел от Юленьки? — меня передернуло от одной этой мысли, — может, еще с их ребенком сидеть, чтобы у них было время побыть вдвоем?

Я уткнулась лицом в ладони и зажмурилась.

Только бы выдержать…