Вздохнув тяжело, отправляюсь в душ, а потом уже нужно ложиться спать. Завтра будет тяжелый день. Сначала дела в галереи, а вечером прием по случаю торжества годовщины свадьбы. Меня неожиданно пригласили на банкет одна семейная пара, которая присутствовала на моей выставке. Я их мало знаю, но они знакомы с моими родителями и отказать было неудобно, так как еще они купили мою картину в день выставки.

А еще завтра важный день тем, что будет оглашен результат типирования. Поэтому перед таким насыщенным днем нужно выспаться. Что я и делаю после душа, забывшись в глубоком сне.

Уже утром, еду на такси в клинику. Мне сегодня прислали смс-оповещение о готовности теста. С тремором в теле и трепещущим сердцем в груди, захожу в кабинет Владимира Нестеровича, который склонил голову над столом, читая документ в руке.

От шума в дверях он поднимает голову и густые седые брови врача взлетаю вверх, а тонкие губы растягиваются в широкую улыбку, значит новости от него должны быть положительные.

Я чувствую облегчение и волнение одновременно, первое — Саша может подойти, а второе — болит сердце за моего сына, не зная, как все пройдет.

— Здравствуйте, Владимир Нестерович! — не спрашивая его разрешения, сажусь на свободный стул.

— Здравствуйте, Евгения! Я не сомневался, ну вот нисколько, — он не перестает улыбаться, глаза блестят. Его настроение передается мне, тоже начинаю улыбаться в ответ. — Ну, что?! Ваш сын полностью подходит для Михаила. Поздравляю нас всех! Вы не представляете, как наш персонал клиники радовался, кто-то даже расплакался. Ведь надежды не было, а мальчик угасает на глазах. Хоть я по жизни атеист, но сейчас действительно верю в высшие силы. Вы и ваш сын просто чудо для Миши...

Он еще что-то говорит, но его почти не слушаю, в ушах стоит звон, в горле образовывается огромный ком, что глотать больно. Я сейчас на распутье жизненных дорог. То ли повернуть направо, то ли налево, а может даже прямо. Но решать нужно здесь и сейчас. Возможно, при любом итоге могу сожалеть. Если для Саши риск не катастрофического масштаба, то для Миши это конец.

14. Глава 14

— Андрей Константинович, хочу вам сообщить очень важную для всех нас, а особенно для Михаила новость! — как только захожу в кабинет Владимира Нестеровича, он встречает возгласом, отчего моментально мурашки по телу. За все время, что здесь лежит Миха, еще ни разу не было от него такой реакции. Постоянно встречает с мрачностью и обреченностью, выражая сожаление.

— Не томите, что произошло?!

— Нашелся донор! Донор! Вы понимаете?! — чуть ли не кричит на весь кабинет.

Еще бы я не понимал. У меня сейчас такое состояние, будто на меня обрушилась лавина ледяной воды. Я замираю на месте, осмысливая сказанное. Мне кажется это сон. Надежда давно умерла, и осталось только надеется на свои силы, чтобы увезти Мишу в Израиль.

— Вы сейчас не шутите? — еле шевеля губами, задаю вопрос.

— Разве таким шутят, Андрей? — не перестает улыбаться.

— А кто... — прочищаю горло, которое саднит от волнения, — кто донор?

— А вот это вам не скажу. Она попросила полную анонимность.

— Она?

— То есть он, — растеряно поправляет себя.

— Владимир Нестерович, прошу, скажите, мне нужно отблагодарить этого человека. Так неправильно.

— Нет, Андрей, хоть как просите, я не в праве говорить. Это врачебная тайна, — он отводит взгляд, стараясь не смотреть мне в глаза.

— Есть еще одно, — его лицо меняется и тяжело вздыхает. Теперь уже смотрит с серьезностью и беспокойством. — Сегодня анализы крови Миши пришли, и со всей ответственностью скажу: они неважные. С каждой неделей ситуация ухудшается. Поэтому нужно поторопиться с пересадкой, но раньше десяти дней не можем, так как донору еще нужно проколоть препарат для стимуляции выработки стволовых клеток. Поэтому, Андрей Константинович, это чудо, что появился вовремя донор. Очень надеюсь, что Миша через год будет здоров и сможет путешествовать, как и хотел.