Андрей произносит с виноватым лицом. Сразу понимаю, что ему пора ехать. И я не решаюсь спрашивать у него про сына, зная какая с ним происходит беда. Да и Андрей не торопится откровенничать, а поднимать больную тему для него, тем более не хочется.
— Не смею задерживать. Мне тоже уже пора, завтра рано вставать, — вспоминаю, что мне надо завтра везти Сашу в клинику на анализы.
— Я тебя подвезу.
— Не стоит, я на такси, а ты поезжай к сыну, — пресекаю его попытку. Что-то уже больше не хочется ехать с ним в одном авто.
— Нет, возражений не принимаю, — категорично произносит, как он это любит показывать свое доминирование.
Ничего не остается, как только согласится. Мы вместе выходим из ресторана и садимся в машину. В этот раз без его напоминания, пристегиваюсь самовольно, чтобы лишний раз не провоцировать. Молча добираемся до отеля, в котором я остановилась. Уже выходя из машины не без помощи Андрея, желаем друг другу спокойной ночи, остановившись у подъездной отеля.
— Женя, извини, что так некрасиво тебя пригласил в ресторан. Просто эмоции зашкаливали, увидев картину, — виновато улыбается, переминаясь с ноги на ногу. — Ты знаешь, смотря на нее, я увидел себя твоими глазами и многое понял, насколько был к тебе не справедлив. Я очень раскаиваюсь и все-таки надеюсь искупить перед тобой свою вину. Если не получается простить, не настаиваю. Сам виноват. Но очень рассчитываю, что останемся в дружеских отношениях, — он ждет моего подтверждения, смотря пронзающим серым взглядом.
— Конечно, — киваю в ответ, коротко отвечая. На большее, меня не хватает.
Между нами воцаряется тишина, каждый не знает, что еще сказать напоследок. Испытывать его взгляд на себе, уже нет сил, да и вообще находиться рядом с ним — одно лишь испытание, да и еще в таком формате. И я разрываю наше неловкое молчание:
— Мне нужно идти.
— Да, конечно, — соглашается без промедления.
Долго не думая, разворачиваюсь и быстрыми шагами направляюсь в отель, стараясь не оборачиваться.
Уже в своем номере, размышляю над нашим разговором, стоя у окна, не видящим взглядом уставившись на ночной город, горящий многочисленными фонарями. Пока мы были женаты, сколько мечтала вот так спокойно и непринуждённо поговорить с Андреем, а когда мне это уже не нужно, он внезапно появляется в моей жизни, прося у меня прощения. Хочу простить, отпустить и забыть. Но почему это так трудно?
Ответ я пока не могу найти, мне похоже нужно еще время, чтобы окончательно вычеркнуть из своей памяти и жизни. Но нас связывает тонкая нить — мой сын. И эту нить никак не разорвать, и она будет путать и путать. Главное в нашей ситуации, чтобы Андрей не узнал о сыне. Теперь не знаю, как он может отреагировать на его существование. Будет ли требовать родительских прав или примет как данность, не выражая желания участия в его воспитании? По мне лучше второе. Так будет лучше всем.
***
На утро собираюсь в клинику. К десяти утра отец должен подвезти Сашу, соответственно встречаемся там. У Владимира Нестеровича уточнила, в какое время бывает Андрей, чтобы опять не столкнуться с ним в коридорах клиники. Он заверил, что в это время его не бывает, так как уезжает по своим делам.
С отцом мы встречаемся у главного входа. Сашка, соскучившись за эти дни по мне, с криком крепко обнимает, тараторя о прошедших днях у дедушки с бабушкой.
Перед тем, как зайти в клинику, я решаю поговорить с сыном на тему сдачи анализов, чтобы не пугался. Сажусь на корточки перед моим мальчиком и спрашиваю:
— Саша, если бы твой друг Ганс заболел очень серьезно, и ему нужна срочная помощь, чтобы он мог вылечиться. А для этого нужно сдать кровь для него, и тогда сможет поправиться. Ты бы ему помог?