Примерно через полчаса дети наконец немного успокаиваются: поскольку бумаги для рисования у нас нет, я вручаю им обычные столовые салфетки, а под них подкладываю клеенку, чтобы не запачкать стол. Пока Аврора и Марк рисуют, я кормлю их обоих с ложки пюре и салатом.

После обеда я укладываю детей на дневной сон и принимаюсь искать, чем бы оттереть детские рисунки с обоев. Мне очень стыдно перед Мариной и Игорем, хочется сквозь землю провалиться, а никаких рабочих средств для стирания фломастеров с обоев, как назло, в доме нет. Я пробую мыльным раствором, перекисью водорода, кислородным отбеливателем – ничего не помогает. При этом, я боюсь передержать и испортить обои еще сильнее...

В нашем доме мы использовали специальные фломастеры, которые стираются с любой поверхности, и все равно держали их подальше от детей, когда не планировалось заниматься творчеством, а тут я просто не уследила.

Через несколько часов, когда с работы возвращается Марина, я сразу же показываю ей художества своей дочери и прошу прощения:

– Мне очень жаль, что так получилось....

– Ну... – подруга поджимает губы. – Неприятно, конечно, но что поделать... Мы все равно планировали обновлять ремонт в следующем году.

– Если хочешь, можем купить рулон обоев – таких, какие у вас сейчас, – и переклеить этот угол, – предлагаю я, но Марина отказывается:

– Нет, это пыль, запах клея, трата времени и денег... Ничего страшного, правда, не беспокойся, Лер...

Я киваю, но вижу, что она расстроена. А это значит, мне нужно поторапливаться и скорее решать, что делать дальше.

На следующий день я подаю заявление на развод – но понимаю, что сам этот факт ничего мне не дает. Первое заседание назначат не раньше, чем через тридцать дней, а до этого времени нам с детьми придется как-то выживать.

– Наверное, мы с Авророй и Марком вернемся в Читу как минимум до первого заседания, – говорю я Марине.

Подруга возражает:

– Лер, это совсем не обязательно! Мы очень вам рады! Ты хотя бы подумай еще пару дней, ладно?!

– Ладно, – киваю я, но через два дня случается то, что резко все меняет.

Вечером Марина уезжает на корпоратив со своими коллегами, а я остаюсь дома с детьми и Игорем. Мы вместе ужинаем, а потом расходимся по своим комнатам: я – укладывать Аврору и Марка на ночной сон, а мужчина – заниматься своими делами... какими – мне совершенно не интересно.

Дети засыпают довольно быстро, хотя Аврора раз пять спрашивает:

– А де папаська?! – что значит «а где папочка?!»

– Он работает, занят, – отвечаю я, потому что ничего другого я двухлетней дочери рассказать не могу, увы... она не поймет.

Убедившись, что дети заснули, я пишу сообщение маме, а потом откладываю телефон и выхожу из комнаты на кухню: очень хочется пить.

Наливаю себе воды в кружку и сажусь за стол.

В этот момент в кухню входит Игорь:

– Ну что, уснули?!

– Да, – киваю я и вдруг понимаю, что мужчина снова рассматривает меня оценивающе, как тогда, несколько дней назад. Мне это совсем не нравится, и я торопливо встаю, чтобы уйти к себе, но Игорь меня останавливает:

– Куда же ты?!

– Очень устала, тоже лягу...

– Да брось! Неужели тебе не хочется хоть немного пожить, пока твои дети спят зубами к стенке?!

– Эм... – я заминаюсь, чувствуя с его стороны агрессию, а со своей – постепенно нарастающие страх и стыд. Разве я сделала что-нибудь, чтобы он так себя вел?! Разве давала какие-то намеки, флиртовала, одевалась неподобающе?! Я – измученная, несчастная мама двухлеток, к тому же – подруга его девушки, что ему от меня нужно, черт возьми?!