По приезду расплачиваюсь с водителем и выхожу на улицу. Хлопаю дверцей, как мне кажется, слишком сильно, и мысленно извиняюсь перед таксистом. Настроение у меня ни к черту. Кажется, что все вокруг предали. Муж, сын, вероятно, дочь тоже. Про Лизу молчу. Я всегда считала ее второй дочкой. Родной и близкой. Пока не увидела в постели с мужем.

В ресторан захожу рано, приходится ждать Марину, но это даже хорошо. Я успеваю обо всем подумать. Прокрутить в голове несколько вариантов нашего разговора.

Марина приходит не как обычно, одетая с иголочки, а в домашнем костюме, без макияжа и укладки. Обычный хвостик на голове, уставший вид. Весь мой запал отстаивать себя пропадает, потому что мне отчего-то кажется, что никто нападать на меня не собирается.

Марина присаживается напротив. Заказывает воду и бокал вина. Смотрит на меня то ли виновато, то ли агрессивно, никак не могу уловить эмоции на ее лице, но в последнее время мы мало общались. Я со своей болезнью боялась куда-то выбраться, а она… не знаю даже, но почему-то мне не звонила. Может, потому что ее дочь спит с моим мужем. Просто раньше я этого не знала.

— Ты же все знаешь, — Марина не спрашивает, а утверждает.

— Знаю что?

— Что Лиза и Гордей… — она запинается, прячет взгляд в салфетках на столе, а затем смотрит на меня. — Они любовники, Лен.

— Вот как…

— Ты ведь знала?

— А что? Выгляжу не удивленной?

— Если бы не знала, отреагировала бы по-другому.

— И как же? Начала бы реветь и рвать на себе волосы? Устраивать истерику с битьем посуды?

Неожиданно для себя понимаю, что ничего из этого я так и не сделала. Вазу любимую Гордея разбила — это единственное, что я себе позволила.

— Нет, но… когда я узнала, я была в шоке.

Я усмехаюсь. Тот день, когда Марина узнала, я прекрасно помню. Мы праздновали день рождения Димки, собрали большую толпу гостей, заняли весь ресторан. Прямо перед поздравлением на сцене мне стало плохо, и я отошла в уборную, где услышала разговор Марины с дочерью.

“— Лиза, это ничем хорошим не кончится, — голос Марины, нашей с Гордеем подруги детства, звучал предупреждающе. — Ты так и останешься любовницей. Они вместе с самого детства. Гордей никогда не разведется с Ленкой. Он скорее руку себе отрежет или ногу. Так ему удобнее будет, чем без Лены.

— Ему не придется разводиться. Скоро все и так решится.

— Откуда такая уверенность?

— Осталось подождать несколько месяцев и мы с ним будем вместе, — самодовольно сообщала Лиза. — Ему даже разводиться не надо. Тетя Лена неизлечимо больна. Так удачненько все сложилось. Он как раз собирался ей сообщить, а она ему о болезни. Ну он и смолчал. Подождем немножко. Так лучше, чем начинать сейчас процесс. Это же с ней всем делиться. Родственников у тети Лены немного, но может что-то перепасть маме и сестре. Деньги могут туда пойти, а так — все останется в семье. В нашей с Гордеем новой семье.

— И ты хочешь сразу же выскочить за него замуж? Ты о моей репутации подумала вообще?

— Мам, ну конечно же я не буду торопиться… все же, нужно будет выдержать траур, но да, я стану главной в этой семье. Куда мне спешить? Вся жизнь впереди, — голос той, которая разрушила нашу семью, доносится уже отдаленно.”

Я вспоминаю этот разговор, будто слышала его каких-то пару минут назад. И поражаюсь, как не поняла все сразу, как вообще могла воспринять это за шутку. А я ведь и правда решила, что они видели, как я захожу в кабинку и как закрываюсь. Мой мозг словно не хотел воспринимать полученную информацию. И даже то, что Лиза говорила о болезни, никак на меня не повлияло, а ведь о том, что я больна, знал только Гордей, Оля и мой лечащий врач.