— Что?!

Вкратце рассказываю офигевшей Оле о нашем звонке и сама не замечаю, как начинаю чувствовать себя лучше. Сердцебиение приходит в норму, горло не сковывает спазмом, я могу вдохнуть полной грудью.

— Ну у тебя и выдержка! — восхищенно произносит Оля. — Я бы уже оттаскала эту дрянь за волосы, а ты с ней еще и нормально поговорила.

— Тяжело было, Оль… как представлю, как она там с ним и где…

Отвлекает звонок телефона. Звонят с клининга.

— Команда сможет приехать в течении получаса. Вас устраивает?

— Да-да, я буду ждать. Только позвоните, пожалуйста, заранее, я не дома, в соседней квартире.

— Хорошо.

— Поверить не могу, что он даже белье не сменил. Может, он специально? Чтобы ты узнала?

— Я не знаю, Оля. Я уже ничего не понимаю.

— Может, ну его, скрывать? Закати скандал, разбей посуду, найми хорошего адвоката и оставь его с голой жопой.

— Я и так оставлю его с голой жопой, Оль, но без скандала. Не хочу, чтобы знал, как мне больно.

— Будешь притворяться?

Буду. До нашей годовщины осталось всего ничего. Мы планировали отметить ее шикарно, с размахом. Точнее, я планировала, а Гордей просто соглашался. Я как раз сегодня собиралась рассылать приглашения, но не буду. Сожгу их и отменю все, что запланировала.

— Мужика бы тебе, Лен… чтобы ему отомстить. Чтобы видел, что ты не только не умираешь, но еще и жизнь без него нормальную строишь.

— Увидит, — киваю. — Но опускаться до его уровня не буду.

Меня снова отвлекает звонок телефона. Димка. Поначалу не хочу брать, но все-таки отвечаю.

— Мам… мне тут это… рассказать тебе кое-что нужно. Ты где? Я приеду.

9. Глава 9

Гордей

— Никита Львович, неужели и правда никаких шансов?

Пока у Гордея было свободное время, он решил заехать к доктору. Он делал так всегда. В обход Лене ездил к нему, чтобы поговорить и узнать о реальном положении вещей. Гордей не хотел, чтобы доктор держал жену в неведении, но было бы лучше, если бы она не знала, что ей, к примеру, завтра умирать. Пусть живет пока, радуется жизни, открывает свою эту бесполезную кофейню.

Гордей понятия не имел, чего ее так тянет к этим десертам. Сама она их не ест, да и в семье их никто особой любовью к сладкому никогда не страдал. И вот на тебе. Кондитер. Курсы она закончила, обучение какое-то дорогущее прошла у повара из Франции. Он никогда ничего ей не запрещал, потакал всем запросам, но не думал, что она это не для личного, домашнего, а в массы понесет.

Гордею, если честно, было немного стыдно за это и он искренне надеялся, что кофейню она открыть не успеет. Просто… у всех жены, как жены. У кого-то домашними делами занимаются, в салоны красоты ходят да в благотворительных вечерах участвуют. У кого-то юристы, адвокаты, политики, в конце концов. А у него — повар-кондитер? Засмеют ведь, не поймут такого увлечения.

— Ничем вас порадовать, к сожалению, не могу, — ответил Никита. — И я вас уже просил хотя бы предупреждать о своем визите и не приезжать спонтанно. Я могу быть на операции, на приеме.

— Мне много времени не нужно. Пять-семь минут, вы же уходите на перерывы?

Врач посмотрел на него… как-то по-другому. Из полуопущенных бровей, нахмуренно и недовольно. А еще словно… с интересом.

Он будто… что-то знал, чего не знал Гордей и это неимоверно бесило. Никита вообще ему не нравился.

Своей надменностью, вечной типа занятостью, хотя сколько Гордей не приходил, врач всегда был в кабинете без пациентов. А в дни, когда у Никиты, по его же словам, были операции, Гордей так и вовсе ни разу не попадал. Но Сабуров, по отзывам, лучший врач-онколог. Так что выбора не было, приходилось терпеть его заскоки.