— А у мужа вашего вы взять не можете?

— А ты? — спрашиваю неожиданно даже для себя.

— Что?

— Позвони Гордею, спроси. Номер у тебя должен быть, я помню, когда-то записывала тебе в телефон. Он не кусается, Лиз, займет.

Тебе так даст. Отплатишь на коленях. Или в коленно-локтевой, как “Горя” больше с ней любит, понятия не имею. Но стоит только представить, внутри все заливает кипятком от эмоций.

— Я… ммм… неудобно как-то его отвлекать. Работающий все-таки человек, может, на переговорах сейчас.

— Я тоже работаю, Лиза. У меня кафе-кондитерская открывается, если ты помнишь.

А еще смертельный диагноз, исхода которого вы с моим мужем так тщательно ждете. Или, потому мне и звонишь? Как можно больше бабок вытащить, чтобы никто не знал. Даже “Горя”.

— Помню, — отмахивается.

— Я наберу Гордею, Лиз, скажу, что ты мне звонила, попрошу его занять.

Кто бы знал, как мне в этот момент хочется увидеть ее лицо. Но это, к сожалению, невозможно.

— Хм… не нужно, теть Лен, я сама.

— Мне не сложно, даже не смей отказываться! — настаиваю. — Я прямо сейчас наберу и минут через десять сама ему позвони.

— Я… ммм… у мамы возьму, ладно?

— Ну, как хочешь. Гордей бы помог, все-таки ты ему как дочь.

В трубке повисает пауза. Видимо, Лиза не находит, что сказать.

— Это все, Лиз? Мне пора.

— Все.

Она отключается, не попрощавшись. А я несколько мгновений смотрю на телефон, а затем захожу в контакты, ищу номер клининговой службы, которую вызывала, когда узнала о диагнозе.

Мы никогда не пользовались такими услугами, потому что я всегда все успевала. И приготовить, и убрать, и даже разработать бизнес-проект по открытию кафе-кондитерской. Гордей тоже много работал, и я считала, что мой вклад не очень значительный, минимальный. Ну разве это сложно приготовить домашней еды, закинуть одежду в стирку, погладить и сложить ее потом в шкаф? Несложно. Это моя прямая обязанность, как жены, когда мужчина обеспечивает в семье доход.

Но сейчас… я и пальцем не пошевелю, чтобы все здесь прибрать. Мне даже в ванную руки помыть противно зайти, как представлю, что они могли и там…

— Алло, здравствуйте. Скажите пожалуйста, могу ли я заказать клининг? На сегодня.

— К сожалению, так быстро, наверное, не получится. У нас ребята на объекте заняты, а другая смена отдыхает сегодня.

— Я заплачу по двойному-тройному тарифу. Мне нужно, чтобы к вечеру все убрали.

— Хм… посмотрю, что можно сделать и позвоню вам, хорошо?

— Буду ждать звонка.

Девушка отключается, а я с отвращением осматриваюсь. Кажется, что они трогали здесь все. Чашки, тарелки, вилки, стол и стулья.

К горлу подкатывает тошнота, в глазах мутнеет. Я прикладываю ладонь к стене — единственному месту, в котором я уверена, и начинаю глубоко дышать. Так, как меня учил доктор, если вдруг начинается паническая атака.

После того, как я узнала о диагнозе, я познакомилась и с паничкой. Меня накрывало нечасто, но если накрывало, то я думала, что умру преждевременно от нее. Никита помог. Рассказал, как справляться, если я вдруг оказалась одна. И я справляюсь, вспоминаю все, что он мне говорил и с трудом, но все-таки переключаю фокус внимания на коридор, затем на входную дверь.

Окончательно успокоившись, обуваюсь и выхожу на лестничную площадку. Снова иду к подруге. Она, к счастью, на смену еще не ушла. Пропускает меня внутрь, смотрит… с сожалением. Даже после того, как мне поставили диагноз, она так на меня не смотрела, как сейчас.

— Я что, выгляжу так жалко? — спрашиваю у нее.

— Видок у тебя так себе. Он что-то сказал?

— Он уже ушел, — усмехаюсь. — Видимо, струсил со мной разговаривать. Зато его сучка не струсила. Звонила мне, чтобы денег занять.