Я зевнула, прошлёпала босиком в ванную, накинула там халат и умылась прохладной водой. Расчесала волосы и собрала их в хвост.

Лицо, конечно, максимально грустное, отёкшее и заплаканное — если верить отражению в зеркале над раковиной. Но какое оно должно быть, если я всю ночь не спала и рыдала?
Только как идти к детям в таком виде и везти в школу Варьку, ума не приложу.

Вернулась в комнату и нашла в звонках смартфона номер старшего сына.

— Мам, ты чего звонишь-то? — ответил он на том конце провода. — Я ж в соседней комнате…

— Выходить не хочу.

— Почему?

— Зарёванная потому что.

— А-а… До сих пор не успокоилась?

— Успокоишься тут… Слушай, ты можешь сегодня один день Варьку накормить и в школу отвезти? На такси, я дам денег.

— Ну вообще-то, у меня пары начинаются позже, чем у неё уроки.

— Я тебе на кофе с булочкой дам, купишь в институте, подождёшь начала пар.

— Кофе я и сам куплю, ма. Не переживай. Просто я так рано не собирался ехать.

— Дим, ну выручи.

— Ладно, отвезу. Отдыхай.

— Скажи сёстрам, что папа в командировку рано утром уехал, а я решила отоспаться.

— Скажу. И ты действительно ложись и поспи, мам.

— Постараюсь. Спасибо тебе.

Я повесила трубку и оставила телефон на тумбочке.

Сама легла обратно под одеяло и закрыла глаза.

Лежать одной в кровати было непривычно и даже как-то неуютно… Чувствуется сразу, что я в ней одна. Подушка Степана пустует… И одеяло для меня одной — просто огромное.

Но надо отоспаться, чтобы вечером моё лицо не было таким несчастным, и не пугало детей. Как же всё это тяжело…

Но я обязательно со всем справлюсь.

14. 14.

Проспала всего несколько часов. Слишком большое эмоциональное напряжение меня терзало, чтобы я могла расслабиться и как следует отдохнуть. Но и этого мне хватило, чтобы я почувствовала себя немного лучше после бессонной ночи. В душе, конечно, продолжала зиять огромная чёрная дыра, никуда она не делась, но телу всё же стало легче: я смогла подняться, сходить в душ, сделать себе маску для глаз, чтобы тёмные мешки под глазами и опухоль от слёз ночью стали не так заметны…

Привела себя в порядок и позвонила наконец сестре.

Оля — младше меня, но очень строгая и серьёзная. Она имеет привычку отчитывать меня. Но ближе неё у меня не было никого, с кем я могла бы поделиться тем, что семья моя развалилась и я, похоже, осталась разведёнкой с выводком детей на пороге пенсии…

Поэтому прежде чем позвонить ей, я набралась сил и постаралась собраться с мыслями. Говорить о предстоящем разводе и предательстве Стёпы мне было трудно. Сейчас Оля начнёт ругать и его, и меня, а мне будет нелегко слушать это всё, хотя, она и будет права во многом, возможно… Но только Оля умеет меня успокоить и привести в чувство. Пусть и сделать это на сей раз непросто — очень серьёзная ситуация.

Не просто ссора рядовая, а мы прямо расстались.

И повод тоже — серьёзнее некуда.

— Да, слушаю, — взяла сестра трубку на том конце провода. — Чего это ты среди бела дня звонишь? Случилось что?

Сестра хорошо меня знает. Днём я обычно ношусь по больнице как белка в колесе — какие там звонки? И днём звонила бы только в случае, если что-то произошло, и Оля не безосновательно напряглась от моего звонка.

— Оль, привет, — заговорила я, нервно теребя в пальцах край пледа дивана. — Ты на работе, да?

— Ну а где ещё? Погоди-ка…

Судя по звукам Оля вышла из зала ресторана, в котором служила администратором уже много лет. Она ушла туда, где не играла музыка и не было лишних “ушей”.

— Так, Люба. Рассказывай. Правду. Я по голосу слышу: случилась какая-то задница!