— Рот свой закрой!

Свекровь замахивается, чтобы отвесить мне оплеуху, едва успеваю отскочить в сторону. Дверь в квартире снова открывается.

Демид смотрит на нас и часто дышит.

— Успел, — бросает взгляд на мой чемодан. — Саша, нам поговорить нужно.

— Сынок, что ты тут делаешь? У тебя же сборы, — Ангелина Дмитриевна хватается за сердце, — ты себе всю карьеру загубишь.

— Мама, выйди, — Ермаков не просит, приказывает. Тон ледяной.

Говорит ей, а сам на меня смотрит. Не отрываясь.

Вижу, что пальцы в кулаки сжимает. На нервах весь. Я тоже.

Пячусь в сторону гостиной, свекровь что-то крикливо причитает. Ее голос отравляет пространство. Столько в нем желчи и показухи. Она всегда любила перетягивать внимание на себя, и даже сейчас, когда у нас семья, возможно, рушится, эта женщина не успокаивается.

— Иди домой, мама, — Дёма мажет по свекрови взглядом и делает шаг ко мне.

На автомате себя обнимаю, впиваюсь ногтями в плечи. В голове шумит.

— Выйди, я сказал! — Ермаков переходит на крик.

Его мать вздрагивает, начинает суетиться и, конечно же, рыдать. Говорит, что он неблагодарный, сыплет обвинениями, но уходит. Громко хлопает дверью напоследок.

— Я все объясню, — Дёма разглаживает воздух перед собой ладонями, держит их на весу. — Все совсем не так, как пишут, Саш.

— А как? — смотрю на него и не верю, что весь этот кошмар с нами происходит.

Я бы в жизни не поверила, что наша семья столкнется с чем-то подобным.

— Это твой ребенок? Ребенок этой женщины твой? — захлебываюсь словами. Они душат. Никогда мне не было еще так сложно говорить, как в эту минуту.

Никогда!

— Что ты молчишь, Демид? Скажи мне, чей это ребенок? — перехожу на шепот. Слезы градом по щекам. Я раздавлена. Убита.

Растерзана этим человеком. Мужем своим. Он сейчас стоит передо мной. Выглядит ужасно, нервничает. Трогает лоб, прикрывает глаза и выдыхает.

Все ясно. Мне все ясно. Он не умеет врать. Не умел никогда, и сейчас я это вижу.

Но, несмотря на это, он обманывал меня годы! Сколько это длилось? С самой нашей свадьбы? Чуть позже? Сколько?

Я его любила. До сих пор люблю. Я верила, что мы семья, что мы созданы друг для друга, а он…

Как он мог?

— Почему ты это сделал? За что? Ты говорил, что любишь меня, Дёма, говорил, что мы всегда будем вместе! Как ты мог, после всего, что между нами было? Почему?

— Сашка…

Дёма вытягивает руку, касается пальцами моей щеки. Кожу обжигает. Я не отшатываюсь, стою на месте. Как вкопанная.

Ненавижу его в эту минуту. Хочу ударить по лицу. За все, что он сделал, но даже на это не способна. У меня шок. Моя вымышленная, как оказалось, жизнь столкнулась с реальностью.

— Ты говорил, что любишь, — всхлипываю. — Ты мне клялся в любви на берегу океана. Когда твоя мать была против, когда мои родители не одобряли, когда твои фанатки сходили с ума и писали, что я тебе не пара. Когда весь мир был против нас, ты обещал любить меня вечно. Говорил, что мы со всем справимся, всегда. — Вытираю слезы, делаю глубокий вдох. — А теперь у тебя есть любовница и ребенок. Ты купил им квартиру, возил на курорты, виделся с ними. Может быть, ты и сейчас был не на сборах, а?

— Саш, все гораздо сложнее. Я не знаю, как объяснить все в двух словах. Пожалуйста, не уходи. Я обещаю, что со всем разберусь.

3. Глава 3

— С чем ты разберешься, Дём? С ребенком, что ли? С чем? Как с ним вообще разобраться можно? Он есть. Он уже родился, Дёма! — хватаюсь за голову. Раскачиваюсь из стороны в сторону.

Отшатываюсь от него. Не могу ни видеть, ни слышать. Зачем он это со мной сделал?

Чего ему не хватало? Что было не так?